Вернувшись из Нью-Йорка в Голливуд, чтобы ликвидировать дела, мы узнали, что наш друг художник Диего Ривера, с которым мы встречались в Париже, сагитировал группу прогрессивных деятелей культуры Мексики пригласить нас в эту страну для осуществления кинопостановки фильма по мотивам мексиканской истории.
Началась переписка. ‹…› Наши мексиканские друзья и доброжелатели уже почти выхлопотали нам приглашение, но поездка с целью снять фильм в Мексике оставалась проблематичным делом из-за отсутствия средств. На помощь ринулся писатель Эптон Синклер.
Для начала он повез нас к мистеру Жиллету — знаменитому изобретателю бритв, миллионеру.
На следующий день Синклер затащил нас к какой-то богатой благотворительнице. И еще добрую неделю таскал за собой непрактичных кинематографистов по офисам калифорнийских богачей, обещавших нам финансовую поддержку.
В итоге на свет родился «Трест мексиканского фильма Эйзенштейна». 24 ноября Сергей Михайлович подписал с женой Эптона Синклера Мэри Синклер соглашение о производстве фильма. ‹…› Но тут произошла серьезная задержка с выдачей нам мексиканских виз. Казалось, что Мексики нам не видать как своих ушей, и мы приняли решение немедленно покинуть Голливуд. Вернуться домой мы хотели через Японию, чтобы в итоге наших странствий состоялось кругосветное путешествие. Мы даже купили билеты на пароход, плывущий в Японию. И в день предполагаемого отбытия в лос-анджелесских газетах появились репортажи, в которых была трогательно описана сцена нашего прощания с Америкой. ‹…› А мы в это время спешно готовились к отъезду в Мексику. За день до того, как нам плыть через Японию в СССР, пришло письмо от Диего Риверы, в котором наш друг сообщал, что путь в Мексику для нас открыт.
5 декабря 1930 года мы покинули Голливуд.
Мексиканская эпопея началась с ареста в день прибытия в Мехико-Сити. Только мы сложили чемоданы, в отель явилась полиция и нам было заявлено, что мы арестованы. Оказывается, нам вдогонку из Соединенных Штатов полетел донос.
В то время у Советского Союза не было дипломатических отношений с Мексикой. Это осложняло наше положение. Но Диего Ривера, Альфаро Сикейрос подняли на ноги всю прогрессивную общественность своей страны. ‹…› После нескольких недель переговоров с правительственными чиновниками о том, что можно и что нельзя снимать в Мексике, мы наконец смогли приступить к работе.
Прежде всего надо было увидеть страну, проверить, насколько основательны наши книжные представления о Мексике. ‹…› Наши мексиканские друзья постарались познакомить троицу Эйзенштейна с настоящей жизнью народа. Мы объехали множество мест, находящихся вдали от туристских маршрутов, и увидели ту Мексику, которая еще не появилась на экране. ‹…› Собираясь отправиться из столицы Мексики на юг, в Техуантепек, мы сделали себе прививки против брюшного тифа, холеры и других опасных заболеваний, и у всех нас до сорока градусов поднялась температура. Мы сидели в гостиничном номере на своих постелях, мрачные, осоловевшие, и вдруг наш гардероб сам собой раскрылся и тотчас закрылся. Затем погас свет, и мы услышали крики. Выйдя в коридор, мы поняли, что между этажами остановился лифт, в котором отчаянно вопят женщины. Всюду было темно. Землетрясение. ‹…›
На другой день утром фирма кинохроники предложила нам слетать в центр землетрясения — город Оахаку. Для этого фирмой был нанят частный самолет. Мы немедленно вылетели на непредусмотренную съемку. Подлетев к городу Оахака, увидели множество развалин, обвал, который перекрыл реку. Долго кружили над городом, снимая сверху развалины.
Отыскав посадочную площадку, летчик пошел на снижение, но, заметив толпу людей, бегущих навстречу самолету, вновь взмыл вверх. Сделав круг над городом, он обнаружил другую посадочную площадку. Там никого не было, и мы сели. Наняли крестьянскую повозку и поехали к разрушенному городу. Нашим взорам предстало ужасающее зрелище. ‹…›
Мы много путешествовали. Побывали в пустынных районах Мексики, облазили весь древний Юкатан. ‹…›
Разнообразный, разнохарактерный материал, почерпнутый из жизни Мексики, с оригинальными обычаями различных индейских племен, сохранивших традиции далеких веков, богатая, яркая природа Мексики с ее тропическими джунглями, снежными горами, дикими пустынями — все это раскрывало перед нами необъятный мир, неведомый доселе киноискусству.
В результате из-под нашего с Эйзенштейном пера вышел сценарий «Как живет Мексика!» («Que viva Mexico!»). Мы назвали сценарий «эстафетным»: решили построить сюжет так, чтобы он охватывал события многих сотен лет. Это должен был быть фильм о формировании человеческого сознания, о борьбе народа за свободу и независимость, о революционной истории страны. Итак, сюжет — сама многовековая история Мексики, а герой фильма — мексиканский народ. ‹…›
Это был первый, весьма поверхностный набросок. К тому же, он был умышленно округлен и обкатан, так как делался отчасти и для того, чтобы успокоить Синклера и компаньонов «Треста», которые опасались, как бы в фильм не проскользнула «революция». С другой стороны, с нас не спускали глаз правительственные чиновники. Всякое заострение социальной проблематики вызывало у них настороженность и недовольство. ‹…›
Наши «благодетели» — «Трест мексиканского фильма Эйзенштейна», назначенный им в директора бездельник в обличье янки-колонизатора Хантор Кимбро, перепуганный Эптон Синклер — сделали все от них зависящее, чтобы помешать осуществлению гениального замысла Эйзенштейна. Работа над фильмом зачастую становилась сущей мукой.
Александров Г. Эпоха и кино. М.: Издательство политической литературы, 1983.