Когда во Франции (в Каннах, что ли?) показали «Вокзал для двоих», фильм вызвал лишь полное недоумение. Там никак не могли понять, каким образом отсутствие паспорта связано с невозможностью попасть в гостиницу и в чем вообще тут юмор. Самые продвинутые критики робко выдвигали предположение, что это абсурдистская фантасмагория в духе Кафки. То, что перед нами самая что ни есть советская повседневность, узнаваемая отечественным зрителем легко — а именно потому и радостно, — им догадаться было невозможно.
Чудо кинематографа Рязанова состояло в том, что он, этот кинематограф, и сам был для нас неотъемлемой частью той самой повседневности вместе с его автором. Актеров-звезд у нас всегда хватало — тем более что именно в рязановских фильмах у них и были самые звездные роли. Но он и сам был звездой: режиссер-звезда, вариант у нас редчайший. Когда Рязанов появлялся на экране на несколько секунд, ему радовались, как старому доброму знакомому. Тому, кто тебя понимает и рад тебе, недотепе. ‹…›
C середины шестидесятых Рязанов снимает кино про тех и для тех, кого называли по старой памяти (помните чеховского Фирса в «Вишневом саде»?) недотепами. Нелепых — и тем смешных. Не умеющих устраиваться в жизни. Да и не шибко к тому стремящихся. Именно в этом автор видит главное их достоинство, в чем и убеждает тех из них, кто находится в зале.
Он дарил нам поддержку и утешение, но неизменно оставался честен и трезв. Может быть, поэтому самая любимая моя картина Рязанова — самая горькая у него: «Вокзал для двоих». «Ирония судьбы» говорила о том, что где-то ждет нездешняя — и потому именно твоя — женщина. Она явится — и случится чудо: весь мир преобразится и ты вырвешься наконец из тисков повседневности. Собственно говоря, «Вокзал для двоих» о том же. И еще о том же, что и «Служебный роман», — о том, как любовь преобразит мымру в принцессу. Но самоотверженной и самозабвенной женской любви в «Вокзале для двоих» хватит на то, чтоб из последних сил помочь любимому попасть вовремя… на утреннюю поверку в тюрьму. Освободить из тюрьмы — выше сил любви.
Не помню более горьких кадров в нашем кино, чем последние кадры этой картины: двое, привалившись спинами друг к другу, сидят прямо на снегу посреди совершенно пустой, безлюдной, слепящей безжизненной белизной равнины (только тюремные стены где-то рядом), освещенные ледяным солнцем. И долгий отъезд камеры под звуки аккордеона…
И одновременно — это ощущение последнего тепла единственно близкого тела в этом пространстве… Такая жесткость в этих кадрах. И такая нежность.
Сегодня слово «недотепа» из обихода повседневности исчезло. ‹…› Да и недотепы такие, похоже, повывелись. Как и те, кто делал про них кино.
А пустая ледяная равнина осталась. Что поделать — таковы наши климатические условия.
Марголит Е. «Вокзал для двоих» / Лучшие фильмы на свете. «Тот, кто тебя понимает и рад тебе, недотепе»: Критики о фильмах Рязанова // Афиша [Воздух]. 2015. 4 декабря.