Одним из эпизодов, с которого мы начали съемку первой художественно-звуковой картины «Путевка в жизнь», была облава на беспризорных в подвале разрушенного дома. В павильоне студии «Межрабпомфильм», находившейся тогда на Ленинградском шоссе, мы построили декорацию подвала. ‹…› Под самое утро, когда уже все намеченное по плану было отснято, в павильоне из декорационной бочки, что стояла напротив аппарата, вдруг выглянул какой-то парнишка в живописных лохмотьях, с лицом монгола, с узкими, хитро смотрящими глазами, в какой-то мудреной дамской шляпе и с деревянной ложкой, привязанной грязной тряпкой к уху. Он сладко зевнул и опять нырнул в бочку, приведя этим всю массовку в неописуемый восторг.
Его извлекли оттуда. Начались расспросы.
— Вы так долго готовились к съемке, что я захотел спать. Залез туда — никто не мешает… — и на лукавом лице его опять заиграла обворожительная улыбка.
Мы решили повторить этот непредвиденный эпизод, вставить в картину. А посмотрев его на экране, пришли в изумление от игры новорожденного актера — так было смешно, неподдельно, без наигрыша! И тут же решили:
— Вот он, Мустафа! ‹…›
Много лет прошло с той поры, разные картины поставил я за это время, с разными актерами приходилось мне работать, но до сих пор я вспоминая веселого, сердечного и добродушного паренька-марийца, актера и поэта, вспоминаю его обворожительную улыбку, которая согревала нас, радовала и доставляла немало веселых минут. Улыбку, о которой писали многие газеты мира и запомнили все, кто видел его в одной-единственной роли — в «Путевке в жизнь».
Экк Н. Открытие Мустафы // Советский экран. 1967. № 11.