Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Марецкая в годы эвакуации
Воспоминания сценариста Марии Смирновой

Однажды и на имя Веры Петровны пришла такая бумага, извещающая, что смертью храбрых пал на поле боя ее муж и отец Машеньки — актер театра Георгий Троицкий. Он был сапером, а сапер, как известно, мог ошибиться один раз! Такую первую и последнюю ошибку он и совершил...

Страшное известие никто не решался передать Вере Петровне.

Шли съемки, где по ходу действия фильма муж героини погибал от фашистской пули, а маленького сына немцы раздавили на ее глазах танком.

Мне, ее другу, вручили похоронку, и я передала ее, когда Вера вышла из просмотровой, где глядела себя в сцене гибели мужа и ребенка.

— Что же это, Муник? — спросила тогда она, сползая по стенке на пол...

А на другой день предстояла съемка сцены казни самой партизанки Прасковьи.

Вера Петровна вошла на съемочную площадку точно в положенное время и повторяла текст, и проходила к виселице столько раз, сколько нужно было для того, чтобы снять нужный дубль.

Работала точно, как всегда, с полной отдачей всех душевных сил, не попросив перерыва или отмены съемок.

И дома не показала вида дочке, что у нее уже нет отца, что она сирота. Она щадила ее душу.

— Понимаешь, Муник, не могу нанести ей удар, — отвечала мне, когда я считала это неправильным. — Вырастет — хлебнет... А сейчас не могу.

Она спрятала свое отчаяние, боль, играла спокойствие. Скрывала заплаканные глаза, дрожащие руки, тоску... Сочиняла от мужа письма, и так продолжалось, пока время не изгладило из памяти девочки образ отца.

Она щадила ее потом в течение всей своей жизни. Отказалась от брака, боясь, что отчим может чем-нибудь обидеть ее сокровище.

Много позднее, уже снимаясь в фильме «Сельская учительница», она привязалась к пятилетней девочке, которая всех нас заворожила серебряным своим голоском, певшим «Ой, туманы мои, растуманы». Матери у девочки не было, ее воспитывала нищая бабушка.

Вера Петровна решила удочерить девочку и уже привезла ее в Москву, но вмешался алкоголик-отец, стал шантажировать Веру Петровну, и ей пришлось расстаться с ребенком. Я уверена, что в той девочке Вера увидела свою Машеньку военной поры и подумала, что вот так же могло бы быть и с дочкой. А вообще у нее было какое-то повышенное чувство любви к детям. ‹…›

Помню случай, который произошел на даче под Алма-Атой.

В маленьком коттедже жили тогда Вера Петровна с Машенькой и воспитательницей и Завадский с Улановой. Комнаты, разумеется, были изолированы. Обе двери выходили на огромную террасу. Здесь стояла кровать, и, если мне случалось бывать у Веры, мы по очереди спали на ней.

В ту ночь я лежала на полу на тюфяке, а Вера Петровна на кровати, читая мне вслух Чехова. Под потолком горела яркая лампочка. Несметное количество жуков слеталось из сада на свет. Они облепляли наши простыни. Вера относилась к ним спокойно, я же — боялась.

— Верочка, — ныла я время от времени, — кончай чтение, меня съедят жуки!

Вера опускала с кровати руку на мое плечо и, похлопывая, говорила:

— Не бойся, Муник, я с тобой! — и продолжала чтение.

А на рассвете нас разбудил дачный сторож — Веру требовала к телефону Москва.

Она встревожилась, ушла и долго не возвращалась. Я уже стала беспокоиться. Наконец она вернулась, совершенно расстроенная, и опустилась ко мне на тюфяк.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Ах, Муник, ужасное!..

— Что? Что ужасное?..

— Мне... мне дали... народную...

— Но это же счастье! В чем дело?

— Ты ничего не понимаешь... Одной мне, только мне, Муник... Я не виновата ни в чем...

— Ты сошла с ума, — говорю, — вместо того чтобы ликовать...

— Ты опять не понимаешь...

— Но объясни!

— Дали народную мне одной. А ему ничего. Но даю тебе честное слово, я ни в чем не виновата. Ни перед кем... никому... И вот мне дали. Что теперь будет? Как я ему в глаза погляжу?!

— Кому в глаза?

— О, господи! Да Ю. А.! Кому же еще?!

На наши голоса вышел сонный Завадский.

— Что случилось? — спрашивает.

Вера Петровна поднялась:

— Прости, Ю. А.! Мне одной дали народную СССР! — виновато сказала Вера.

— Какое счастье! — сказал он, обняв Веру Петровну. — Это прекрасно! Поздравляю!

Так он «простил» ей ее первенство.

Смирнова М. Здравствуй, Кин! Слово о Марецкой // Искусство кино. 1979. № 12.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera