Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Она увлекалась до непостижимо простодушной радости
Воспоминания Юрия Завадского о Марецкой

Я думаю, каждый, кто знает Веру Петровну, кто встречался с ней в работе, дружил с ней, а может быть, и не дружил, легко может вспомнить ее готовность прийти на помощь товарищу, умение забыть себя и отдать все силы делу. Сколько раз в трудные минуты помогал мне ее трезвый практический ум, который дочь Марецкой, Маша, назвала однажды «крестьянским», вернее, не просто ум, а народная мудрость, определяющая основу и суть творчества Марецкой. Как часто мне становилось легче и уверенней рядом с ней, живущей весело, озорно, от ее острого словца, от неожиданной комической выходки. Юмор, это великолепное свойство, без которого творчество неполноценно, в высокой степени присущ Вере Петровне. И эта доброта, трезвость, юмор уживаются в ней органично, исключая начисто возможность лицемерия, ханжества, высокомерия, и сливаются в том, что составляет сердцевину ее личности, я бы сказал — народную основу ее характера.

Марецкая проста при всей многогранности таланта, при всей сложности характера. Это простота, которая таит в себе глубокое проникновение в человека, острое понимание жизни, душевное благородство. Она, кажется, постигает все — достаточно познакомиться с ее героинями, женщинами разных судеб, стран и эпох. Меня всегда поражала ее художественная чуткость и абсолютное ощущение времени: она знала, что и как сказать зрителю сегодня, чтобы зритель увлекся. И сама она умеет увлекаться до фанатичного самозабвения, до непостижимо простодушной радости — радости открытия нового. ‹…›

Те, кому приходилось встречать Веру Петровну в жизни, например, на отдыхе летом, когда ей привольно, когда она чувствует себя хорошо, — знали, сколько заразительности, жизнерадостности, выдумки, остроумия, озорства исходило от нее. Марецкая сыграла немало ролей, но далеко себя не исчерпала. Мне бесконечно грустно: так сложилась жизнь нашего театра, что в последние годы Марецкая не создала ничего нового. И вот она находит возможность играть несуществующие роли — в жизни, в быту. Она сочиняет причудливые образы, своего рода гротески, живет ими, и оказывалось, что мы в ничтожной доле представляли ее творческие возможности. Она уморительно и беззлобно изображала каких-то общих знакомых, не имитирует их, но — живет в их образах, импровизируя текст. Особенно Вера Петровна любит изображать Раневскую — над ее «показами» заразительнее всех смеется сама наша великолепная Фаина Григорьевна.

Я сказал, что с Марецкой было очень интересно работать: я как режиссер многому у нее научился. Всякий раз Марецкая как бы забывает все сыгранное, все узнанное прежде. Она начинает с нуля, отбрасывая свое умение и опыт, двигается вперед ощупью, ведет себя как ученица. ‹…›

Я не помню случая, чтобы она не выручила театр, отказалась сыграть замененный спектакль — даже если она бывала нездорова. Такое чувство ответственности, такое высокое чувство долга, такая добросовестность подчас обходились Марецкой очень дорого. Несколько раз она играла с больным горлом и в результате трижды перенесла операцию на связках. Были периоды, когда ей неделями приходилось молчать — тогда было мучительно за Марецкую. А однажды Вера Петровна оказалась на грани подлинной катастрофы.

Это было на гастролях в Риге. У Марецкой болело сердце, и врач предписал постельный режим, не разрешил играть. Но выяснилось, что второй исполнительнице роли внезапно сделали незначительную операцию. Вера Петровна всполошилась: «Как же можно выступать на сцене после операции? Я не могу этого допустить, я буду играть сама!» И целый день она пыталась восстановить свои силы к спектаклю, все пробовала двигаться. А сердце кололо, кололо...

— Вера Петровна, вы не можете играть...

— Я должна...

Кончилось тем, что Марецкая надолго слегла, и мы уехали из Риги, оставив ее одну в местной больнице. Потребовались месяцы, чтобы Марецкая вернулась в строй.

Мне вспоминается поразительный случай. Один из спектаклей Театра имени Моссовета был выдвинут на Ленинскую премию, в сравнительно большой список его создателей с полной справедливостью внесли и имя Марецкой, которая, в сущности, была инициатором этого спектакля. При предварительном обсуждении в Комитете по Ленинским премиям список был сокращен до минимума, из него выпало и имя Марецкой. Я был страшно взволнован происшедшим и тут же позвонил Вере Петровне. А она спокойно ответила мне: «И ты, Юрий Александрович, можешь из-за этого расстраиваться? Да ведь главное — чтобы театр был отмечен».

На следующий день Марецкая пришла на очередную репетицию с таким спокойствием, что все, кто чувствовал себя несправедливо обойденным, просто-напросто устыдились своей мелочности... Много ли отыщется примеров такого достоинства, бескорыстия и спокойной мудрости?

Завадский Ю. Учителя и ученики. М.: Искусство, 1975.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera