«Закройщик из Торжка» был первой комедией характеров в молодом советском кино. ‹…›
Немое кино требовало в первую очередь пластической выразительности актера. Веселая, занимательная, жизнерадостная комедия Протазанова выявила эту пластическую выразительность в полную меру актерских темпераментов. А «немые» комедийные роли с особой ясностью обнажили «происхождение», школу, направление каждого из превосходных, хотя и разностильных актеров. Маска-буффонада Ильинского родилась в «левом» формалистическом театре. Отточенный иронический гротеск Кторова был принесен из театра Комиссаржевского. Выпуклый и точный рисунок образа, создаваемый Бирман, возник под творческим влиянием Вахтангова, до прихода к которому она прошла мхатовскую школу Адашева. Совсем молодая еще Марецкая не имела законченной школы. Она училась и проходила в студии основы «системы». ‹…›
Ироническое отношение к уходящему миру мелких лавочников и авантюристов разрешало буффонную форму исполнения для характеристики ряда персонажей фильма. Симпатия к Кате, перед которой открывается широкое и счастливое будущее, закономерно требовала жизненно правдивых приемов для воплощения ее образа.
Таким образом, в комедии характеров наряду с острой эксцентрикой Ильинского и гротеском Кторова жила реалистическая манера исполнения Марецкой, и так велики были непосредственность и молодой темперамент актрисы, что жизненно правдивая Катя словно побеждала яркие, подчеркнуто театральные образы своих партнеров.
С первого же появления на экране Катя — Марецкая казалась зрителям давно знакомой, много раз уже виденной в жизни.
Марецкая отлично справлялась с прямыми обязанностями домработницы в провинциальном домике Лавочкина: мыла пол, стирала белье на речке, ставила самовар и делала это все привычными, сильными и ловкими движениями здоровой деревенской девушки. В работе ее не было ни малейшего оттенка наигрыша, она не становилась демонстрацией физической ловкости или условным обозначением профессии героини. Кажущаяся простота и истинная сложность актерского решения в том и заключалась, что все эти действия Кати — Марецкой воспринимались, как само собой разумеющееся ее поведение, а в центре внимания оказывалось внутреннее состояние Кати. Вот она торопливо наливает воду в самовар, зажигает лучину, возится с трубой, но главное в этом эпизоде — не работа, а боязливая оглядка на комнату хозяина, опаска, как бы он опять не разбушевался. Руки привычно, как бы механически делают свое дело, а настороженное внимание там, в соседней хозяйской комнате. И так торопится она, чтобы не разгневать «дяденьку», что от стремительного движения подол ее юбки цепляется за кран, открывает его, и вода вытекает. Так, не нарочитый трюк режиссера и не неловкость Кати — мы уже видели, что она отлично хозяйничает, — становятся оправданием дальнейших событий, связанных с тем, что вода ушла из самовара, а закономерная цепь фактов, вытекающих из катиного характера, из ее запуганности, старательности, желания сделать все побыстрее.
Дунина С. Мастера советского кино. Вера Марецкая. М.: Госкиноиздат, 1953.