Эффектной и лощеной горожанке Марише (от деревни остался только платок, кокетливо повязанный) в «Доме на Трубной» и противопоставлена Параня — Марецкая, сама естественность и непосредственность. Укутанная в шаль (а в городе тепло, весна), из-под нее — хвостик девичей косы, в длиннополых юбках одна на другую, походка уточкой, вперевалочку, нос — уточкой и живая уточка в плетеной корзинке (излюбленный Барнетом прием «дублирования» персонажа) — завершенный пластический портрет, опять-таки выполненный актерскими средствами. Этакий Кандид, очутившийся в цивилизации советского нэпа, предел наивности и любопытства. Замерев от восторга перед танцующими куклами на витрине и погрузившись в созерцание, пока не заметила, что уточка сбежала, Параня опрометью бросается за беглянкой прямо под трамвай. Безоглядно поверив в истинность происходящего на клубной сцене в представлении «Взятие Бастилии», где ее земляк Сеня изображает революционера, а искусно загримированный хозяин Голиков — враждебного генерала, врывается на сцену, начинает лупцевать его палкой и фактически срывает спектакль. Перипетия — мгновенный взлет от ничтожества к верховной власти («обожаемый Моссовет») — никак не изменяет Параню, она и не заметила подобострастных поклонов и улыбок, продолжая испуганно прятаться у общественницы Фени за спиной. Да и Фене карьера советской начальницы не светит — слишком она честна и искренна. Будущее за той — подлинной — депутаткой Питуновой-однофамилицей, самоуверенной, с папироской в зубах, номенклатурной по предопределению.
Но Параню ждала другая награда — награда Барнета! Ведь Семен Бывалов-то ее предпочел блистательной Марише, ее, деревенщину! И в этом смысле финал «Дома на Трубной» — снова любовный happy-end, как в «Девушке с коробкой», молодая пара торжествует, обидчики, фальшивые и алчные люди, посрамлены. Панорама типических женских лиц советской эпохи — подспудное режиссерское задание фильма «Дом на Трубной». И сам выбор московской топографии здесь небезразличен: сценаристы отлично знали, что район Трубной улицы был местом скопления публичных домов (вспомним рассказ А. П. Чехова «Припадок»), разумеется, закрытых после революции. А теперь здесь все изменилось — посмотрите же, как именно: делегатки, депутатки, члены профсоюза!
Фильм привлек внимание в связи с проблематикой эмансипации женщины и приобрел некоторый феминистский аспект. Высветилась история крестьянской девушки Парани Питуновой, мигрантки в столицу, с которой случается «невероятное происшествие», а именно ее, бесправную прислугу и неотесанную деревенщину, глупые обыватели из дома на Трубной ошибочно принимают за депутата Моссовета, и судьба ее волшебно меняется, пока не обнаруживается обман. Здесь прочиталась версия советской Золушки, некая предтеча «Светлого пути» Александрова — Орловой, пусть тоже с иным, нежели традиционный конец сказки о Золушке, финалом, а именно не с замужеством, а «социализацией», ибо Параня, хоть и не попала в Моссовет, становится членом профсоюза домработниц, а, значит, больше не позволит эксплуатировать себя всяким частникам из бывших. Говорилось и о том, что героиня «Дома на Трубной» (как и иные другие женщины советского экрана 1920-х), покидая деревню и вливаясь в городской пролетариат, «расстается с миром природы, чтобы войти в мир машин, который виделся как средство прогресса». Тема «любой кухарки, которая у нас сможет управлять государством», прилепилась к героине Барнета (хотя «управлять государством» ей так и не удалось), поскольку роль сыграла Вера Марецкая — в будущем канонизированная Санька Соколова из «Члена правительства» Зархи и Хейфица — она-то взойдет на трибуну Верховного совета, отбросив тень-ретро на скромную Параню.
Зоркая Н. «Я делаю ставку на актера». Борис Барнет в разные годы // Киноведческие записки. № 47.