В иные моменты кажется, что в обличье детского фильма к нам на экран явилась сама трагедия. Мужество, Самоотверженность, Низость, Трусость, Верность, Раскаяние — все эти слова применительно к картине «Чучело» надобно писать с большой буквы, потому что всю глубину того, что за ними кроется, героям дано испытать на собственном опыте.

Согласимся — такой накал страстей для нашего современного кино несколько необычен. В самом деле, давно ли экран нам показывал, к примеру, как страшна трусость, какие муки испытывает трус, каким жалким он делается, как стремительно теряет он свое достоинство? А ведь это Дима Сомов из «Чучела». Часто ли нам в последнее время приходилось видеть на экране героиню, способную всем пожертвовать ради своего друга, взять на себя его вину, даже простить ему его предательство? А ведь это Лена Бессольцева из «Чучела»...

Разнообразнейшие модели человеческого поведения, типов, характеров, взрослых конфликтов и страстей представлены в этих Димах, Ленках, «Попиках», «Кнопках» и прочих маленьких людях, откликающихся на незамысловатые детские клички. ‹…›

Зрелище детского страдания для нормального человека непереносимо, и мы начинаем протестовать. Нам кажется, что авторы явно сгустили краски и что дети, показанные в фильме «Чучело», чересчур жестоки. Но это заблуждение. Дети, показанные в фильме «Чучело», ничуть не более жестоки... чем всегда. Обратитесь к своему собственному детству, и вы наверняка вспомните историю, подобную той, которую рассказал в своей повести «Чучело» писатель Владимир Железников и которую поведал с экрана Ролан Быков.

Какое самое страшное, самое оскорбительное ругательство в устах детей? Жадина? Хулиган? Нет — ябеда (синоним — доносчик, предатель, фискал и так далее). ‹…›

Так надо ли удивляться тому, что класс, где все уже прижились друг к другу, ополчился на новенькую, которая одним своим появлением сразу нарушила привычную схему этих отношений? Рискуя вызвать недоумение не только противников, но и сторонников фильма, еще раз повторяю, что миф о жестокости его героев сильно преувеличен. На мнимое «предательство» Лены Бессольцевой они реагируют именно так, как это свойственно их возрасту. Не их жестокость сама по себе должна нас настораживать, а то, что ей в данном случае ничто не противостоит. Подростков несет куда-то с поистине ураганной стремительностью, как несет оторвавшиеся от дерева сухие листья, азарт коллективной неправоты подхватывает их, заурядный конфликт быстро перерастает в увлекательную игру, правила которой изобретаются прямо на ходу и которая в какой-то момент уже начинает развиваться по своим собственным законам.

ИГРА. Вот, наверное, слово, которое должно служить ключом ко всему фильму. И здесь пора обратить внимание на его атмосферу. Действие «Чучела» разворачивается в меленьком городке, который снят Анатолием Мукасеем с такой любовью и с таким приближением к реальности, что мы, кажется, физически чувствуем, как прохладен вечерний воздух, ворвавшийся в комнату в тот момент, когда девочка распахивает окно, как пахнут дымом, дождем просторные улицы, как уютен дом героини, где висят на стене старые картины и топится в ненастный день печка. Городок существует в отсвете не таких уж далеких московских огней, и это тоже чувствуется: столица манит, притягивает героев, и в этом смысле несостоявшаяся поездке в Москву не просто формальный драматургический предлог, необходимый для того, чтобы развязать конфликт, — нет, они действительно стремятся уехать в Москву, но не потому, что там их кто-то ждет, а потому, что здесь, похоже, ничто не держит. Городок живет своей естественной природной жизнью, и это лишь подчеркивает взвинченность, резкость тех ритмов, которые определяют поведение героев. Возникает ощущение, что на фоне естественной декорации перед нами разворачивается какой-то эффектный спектакль. Первый проход Лены Бессольцевой между колонн и погоня за ней подростков более напоминает балет, нежели обычную бытовую сцену детской драки. Если бы герои в этот момент вдруг начали танцевать, мы, наверное, нисколько не удивились бы — они и так уже почти танцуют. В особой отточенности их жестов, в пластике, в том, как каждая сцена доводится до апофеоза, до выразительного максимума, чувствуется даже какое-то цирковое начало; недаром, наверное, главные партии в своем фильме Ролан Быков доверил прекрасному цирковому артисту Юрию Никулину (он играет дедушку Лены Бессольцевой) и Кристине Opбакайте, девочке с удивительным, быстро меняющимся личиком маленькой клоунессы.

Да, фильм «Чучело» — это зрелище, в нем не следует искать абсолютного бытового правдоподобия, герои не просто живут на экране, нет — они играют. Только ведь игры бывают разные. В «Айболите-66» Ролан Быков предложил своим героям добрую игру. В «Чучеле» игра идет злая, опасная. Но кто сказал, что игры детей бывают только добрыми?

Думается, построив свой фильм по законам зрелища, представления, игры, Ролан Быков поступил так не только потому, что подобная эстетика ему ближе всего, нет — он уловил в состоянии некоторых современных подростков какую-то тревожную тягу к ритуальности, к атрибутике игры («фанаты» ведь тоже играют). «Мы просто играем!» — кричит один из тех ребят, что разыграли инсценировку сожжения на костре чучела ненавистной им Бессольцевой. Да, они играют, но это такая игра, в которую взрослые должны немедленно вмешаться. Но что же делают взрослые герои фильма? А взрослые куда-то спешат. ‹…›

Вряд ли кто-нибудь будет уверять, что в фильме «Чучело» показана плохая школа. Школа вполне нормальная. Даже хорошая. И учительница тоже, в общем, неплохая. Е. Санаева очень точно «выуживает» из своей вполне взрослой героини девчонку. Детства, непосредственности, ребячливости в этой учительнице гораздо больше, чем в ее рано заневестившихся модницах-ученицах. Она так легко удивляется, воспламеняется, так громко по любому поводу восклицает. Но как же она спешит! Ей бы, задав детям вопрос, хоть на секунду остановиться, чтобы дождаться ответа, но она на все вопросы тут же торопится ответить сама. В официально вполне благополучной, хорошо налаженной жизни школы, равно как и в лихорадочном существовании молодой классной руководительницы, не нашлось, таким образом, тихой паузы, в которую мог бы проникнуть, вклиниться шорох начавшегося неблагополучии. ‹…›

 Случайно ли, что в конфликте, который разворачивается на экране, полностью лидируют девчонки. Мальчики здесь явно на вторых ролях. Их хватает лишь на то, чтоб слушаться девочек, поддакивать им. Вряд ли нужно обвинять во всем этом учительниц. И все-таки, должно быть, им трудно воспитывать детей, тем более таких сложных детей, без мужчин, так что, наверное, авторы фильма абсолютно правы, обратив внимание еще и на эту подробность школьной жизни. ‹…›

Прощаясь в финале со своей героиней, Ролан Быков (он сыграл здесь крохотную роль дирижера) снимает перед ней свою фуражку. В этом жесте — не только грусть расставания с Леной Бессольцсвом и ее дедом, без которых беднее станет жизнь города, но и откровенное восхищение героиней, ушедшей из фильма непобежденной, доказавшей всем свою правоту. Старая истина, что положительный герой проявляется прежде всего в поступке, получила еще одно подтверждение в фильме Железникова и Быкова, в игре маленькой Кристины Орбакайте. Но и фильм в целом — это тоже поступок.

Хлоплянкина Т. Жестокие игры // Литературная газета. 1984. 10 октября.