Правда о том, что из «горячих точек» наши солдаты возвращаются омертвелыми душой, — давно пробивается сквозь традиционную победоносную ложь. Чемпионом в этом образном кинопогребении душ можно считать фильм «Живой» Александра Велединского.
Покалеченный герой чеченской войны все время видит рядом с собой призраки убитых однополчан (которых не видят другие).Кинематографически это несколько смягчает ситуацию, добавляет ей юмора, но общее ощущение от реальности, воплощенной в фильме, такое безысходно тягостное, что его едва выдерживаешь.
Душа могла бы успокоиться, если бы поняла какой-то смысл в покалечившей наших героев войне, но как раз о смысле этой войны в фильме ни слова. Против кого воевали, за что — об этом зияющее, звенящее, почти демонстративное молчание. Разве что в песне проскальзывает «несдавшийся Кавказ», да в диалоге реплика, что у боевиков можно многому поучиться.
Чему? — лучше не спрашивать. И эта невозможность спрашивать о смысле — еще страшнее фактуры распада. Видно, откладывается это осмысление до дальних времен, и тогда своявранина уравновесит свою истину. А пока — так и не знаешь, что же лучше: самоубийственная правда или ложь во спасение.
Аннинский Л. Три пробы духа // Кинофорум. 2007. № 1.