Я никогда не считаю ‹…› что существует граница между фактом и вымыслом. Знаю, что она есть, но дорожу тем, что в искусстве открытые границы. И мне в равной степени бывает важно и опереться на факт, и дать простор вымыслу. Ведь конкретный факт привлекателен лишь при том yсловии, если он воспринимается в обобщенном значении и обязательно остро задевает чувства. Был такой факт в самом начале замысла картины «А если это любовь?». Была статья в «Комсомольской правде» о возмутительном случае, о трагической судьбе. В статье рассказывалось о школьнице-выпускнице, которая покончила с собой, — поруганной была ее первая любовь, безысходным отчаянье. Хотелось понять, как это могло произойти.
Вместе со сценаристами Ольшанским и Рудневой мы пошли в ЦК BJIKCM, разговаривали там с товарищами, старались разобраться во всех обстоятельствах. Но сценарий не был выстроен на основе факта, описанного в газетной статье. Мы придумывали свой сюжет, исходя из того, что и почему может случиться, а не из того, что произошло. Сценарий вырос из чувства протеста — это было самым главным...
Значит, и здесь начиналось с реальных обстоятельств, претворенных воображением в «свой сюжет». При этом постепенно определялась судьба героев. И художественный порядок — размещение героев, олицетворение ситуаций, распределение авторских мыслей и чувств — привел к возникновению и к разработке характеров.
Рыбак Л. В кадре – режиссер. Из наблюдений за работой
Ю. Райзмана и С. Герасимова. М.: Искусство, 1974.