Звуковое богатство в основном составляет музыка Шостаковича (что уже было в «Новом Вавилоне», хотя и без записи на пленку) и шумовой фон (автомобильные гудки, звук трамваев, стук пишущих машинок и т. д.). Лейтмотивом проходит песенка «Какая хорошая будет жизнь», то иллюстрирующая смысл происходящего, то вступающая с ним в контрапункт, а в финале перерастающая в победный аккорд. Самой неожиданной звуковой находкой режиссеров оказывается голос, доносящийся из громкоговорителя, комментирующий и ведущий действие. Этот обезличенный голос вездесущ и всемогущ. Он оказывается в курсе всех мировых и индивидуальных проблем, он реет над страной и над каждым человеком. Он дважды меняет судьбу героини, в первый раз устыдив ее («Трусы, любители комфорта, враги власти Советов не нужны на местах. Поэтому, если возможно, оставьте учительницу Кузьмину, не желающую ехать в Сибирь, здесь»), а во второй созвав всенародное вече и прислав ей из Новосибирска самолет («Слушайте, слушайте! На Алтае умирает учительница Кузьмина. Только немедленная операция может спасти ее»). Этот голос, по тембру напоминающий голос робота и принадлежащий машине, оказывается всесильным божеством, одновременно выражающим идею тоталитарного общества о силе, стоящей над на- родом, пекущейся о благе всех и каждого и знающей, как помочь и как заставить.

Деперсонализированность голоса придает ему особую власть над происходящим. Французский киновед Мишель Шион доказал в убедительном исследовании, что в кинематографе голос, источника которого мы не видим на экране, доминантен к изображению. Шион, используя термин одной из пифагорейских сект, адепты которой внимали голосу учителя, скрытому за занавеской, называет это приемом акузметра. Принцип акузметра, сакрализирующий бестелесный голос, использовался также в восточных религиозных обрядах. В фильме «Одна» таинственное могущество голоса из репродуктора вступает в параллель с темой шаманских заклинаний, завораживающих алтайцев как репродуктор завораживает ленинградцев. «Если ойротам надо было что-нибудь попросить у своего горного властителя, вплоть до здоровья, — вспоминала Е. Кузьмина, — звали шамана. Его танец с завыванием назывался камланием. Верили, что во время этого обряда шаман общается с божеством, разговаривает с ним и может попросить все что угодно. В общем, шаман был наместником бога на земле». Сцена с шаманом стоила режиссерам дополнительных неприятностей, но тем не менее была ими воспроизведена со всей достоверностью. Вслед группе в Ленинград в Центральный совет воинствующих безбожников пошла жалоба от Ойротского областного совета СВБ, где говорилось: «...мы предупреждали товарищей, что категорически будем возражать против того, чтобы они для камлания брали камов, тем более что кама они думали везти в Ленинград. Мы им рекомендовали испытать для этой цели студента КУТВ алтайца, который умеет великолепно камлать, они обещали так сделать. Теперь же мы узнаем, что они выписали себе из Юсть-Камского аймана кама, который у них сейчас и камлает. Областной совет СВБ такой поступок со стороны ленинградской кинофабрики считает грубейшей политической ошибкой, тем более что они взяли такого кама, который среди населения пользуется авторитетом, раз уже в Москву ездил, а теперь его повезли в Ленинград».

Шаманское камлание сменяется волшебством XX века — заклинаниями по радио, мифологией авиации, «техники на службе у человека», «американизацией», которой, по воспоминаниям Л. З. Трауберга, режиссеры посвятили свою работу. В этом смысле «Одна» — продолжение ранних тем фэксов, затронутых еще в театральных постановках и особенно ощутимых в первом сценарии «Женщина Эдисона» и в первом фильме «Похождения Октябрины». Но только там героиня — волшебница, всю свою освобожденную от эротизма силу черпающая из американского немого кино и «американизированного» быта («аэро, авто, электричество», «темпы XX века»), в одиночестве побеждающая врагов своей страны и спасающая свой город. А в «Одной» новая Октябрина-Кузьмина становится слабой, и ее спасает страна с помощью техники, которая раньше была у нее на службе, и голоса, убивающего силу немого кино. 

Нусинова Н. Одна // Искусство кино. 1991. № 12.