Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
‹…› Борис Фрумин. ‹…› В объединении мне дали читать сценарии. Очень понравился «Не болит голова у дятла» Клепикова. Еще дали «Дневник директора школы» Гребнева ‹…›. «Не болит голова у дятла» отдали Динаре Асановой, хотя, как я помню по разговорам, ей больше нравился сценарий Гребнева. А мне наоборот. Поскольку «Дневник», в общем, идет по следам «Доживем до понедельника». В них много похожего. Есть положительный персонаж — директор школы или учитель, есть отрицательный — завуч. Немало похожих конкретных коллизий. Встречаясь с Анатолием Борисовичем Гребневым, я говорил, что надо менять какие-то вещи, уходить от проторенного. Но эти разговоры ни к чему не привели. Когда мы начали съемки и контролировать процесс было уже сложнее, я позволял себе отступать от сценария, сокращая диалоги, отрабатывая их с помощью актеров, и даже шел на более серьезные вещи. Скажем, мы сняли эпизод, которого в сценарии не было, — приход героя Олега Борисова к больной героине, ее играла Ия Саввина. Мне казалось, важны не только профессиональные отношения учителей, а и личные: личные несоответствия диктуют профессиональный конфликт. А в сценарии личные отношения были обозначены, но не развиты. И мы никак не могли договориться с Гребневым, что это действительно важно, что это новое — ведь советское кино, снимая много фильмов про школу, никогда не говорило о том, как учителя живут вне классной комнаты, как они влюбляются. Мне кажется, кино обязано открывать вещи, недосказанные предыдущим фильмом на подобном материале, а не повторять сказанное им.
Ольга Шервуд. Расскажите, пожалуйста, об актерах. Это был нетривиальный выбор...
Б. Ф. Олег Борисов в тот момент был известен прежде всего по фильмам «За двумя зайцами» и «Крах инженера Гарина». Только профессионалы могли учесть его ранние работы в фильмах Владимира Венгерова... И вот этого острого артиста мы утверждаем на главную роль. А Ия Саввина сначала не хотела у нас сниматься, но все же пробу провела замечательно, просто захватывающе! Однако рабочие отношения явно не складывались. Мне посоветовали позвонить ей в Москву. Звоню: «Ия Сергеевна, вы будете у нас сниматься?» Она: «А вы будете меня каждый раз встречать со „Стрелы“?»
О. Ш. Вы лично?
Б. Ф. Ие Сергеевне в принципе важно было внимание. Я обещал. Она согласилась. И сыграла очень хорошую роль. Она человек глубокий, неортодоксальный, неожиданный. За лирическим началом у Саввиной, «дамы с собачкой», скрывается драма или даже некоторая жесткость. Недавно я ее увидел в фильме Кирилла Серебренникова «Постельные сцены». Эпизод, где она играет умирающую мать, замечательный. Замечательный. Она давно не появлялась на экране... мне всегда обидно, если актеру не дают сделать то, на что он способен. Я знаю, что у Ии Сергеевны еще огромные вещи возможны. То же самое — с Люсей Гурченко. Какая-то серьезная суть этих актрис не донесена до зрителя. ‹…›
О. Ш. А какие были претензии тогда к «Дневнику директора школы»?
Б. Ф. Объединением материал воспринимался очень плохо, у меня были конфликты.
О. Ш. Казался жестким?
Б. Ф. Казался серым, неинтересным. Но на худсовете картину принял очень хорошо зал, и все встало на свои места. Хотя, по-моему, фильм был выпущен с третьей категорией и почти не имел проката. Как и почти все мои картины — они в прокате почти не существовали. Хотя критика достаточно хорошо отнеслась к «Дневнику», затем к «Семейной мелодраме». Но потом уже пошли статьи в газетах... В общем, не могу говорить на эту тему...
«Дневник» же остался в памяти как трудный хороший отрезок времени. Молодая группа, серьезные актеры — Саввина, Гурченко, Алла Покровская, Николай Лавров, Лена Соловей. Сережа Кошонин — мальчик, школьник, который на равных работает в кадре с Ией Саввиной... Ну и, конечно, Олег Борисов. Это хорошая школа. В группе мы были счастливы. И помню, что Олег, когда посмотрел сборку материала, сказал: «Все в порядке, не беспокойся, мы с тобой». Поскольку на студии шел разговор, что картина не получается. Шел просто завал. Я думал: что делать? Обратился к Глебу Панфилову, он тогда снимал на «Ленфильме» «Прошу слова», и они с Чуриковой посмотрели «Дневник». Глеб сказал: «Не беспокойся ни о чем, я пойду к Блинову. Я считаю, что очень хорошие актерские работы и вообще все нормально». ‹…›
Шервуд О. Борис Фрумин: Конспектировать настоящее // Искусство кино. 2006. № 2.