Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
‹…› Анатолию Гребневу можно позавидовать: его героем всегда был интеллектуал со сложной интонацией, которую умело передавали актеры. Его герои — дальние родственники и родственницы чеховских душечек и попрыгуний, ионычей и других героев «скучных историй». Ни в тридцатые, ни в сороковые, ни в пятидесятые годы, ни в наши девяностые и нулевые такой герой не нашел бы своего зрителя… О таком кино писал в своем дневнике Олег Борисов: «Моих фильмов не показывают под Новый год». Вспоминается эпизод из «Дневника директора школы»: отделение милиции, противостояние директора школы и диктатора-отца, который довел сына-школьника до побега из дома. Два мира, два голоса: голос разума — и грубой чувственности. Как часто художники пренебрегают исследованием носителей голоса разума, таких вот директоров школы с судьбой, напоминающей характерное блюдо тогдашних ресторанов: «гарнир сложный». О школьной теме в творчестве Гребнева стоит поговорить отдельно. Поразительно, как он чувствовал школу семидесятых с ее проблемами, с ее воздухом, с ее спорами и судьбами учителей и учеников!.. Гребнев вспоминает, как начальство требовало вырезать из «Дневника директора школы» невесту с сигаретой. Пришлось пойти на компромисс, но у зрителя остается ощущение цельной, а не искромсанной картины. У зрителя нет повода сказать: «А здесь товарищ Гребнев вспомнил про НКВД» или «про спонсора, благодаря которому мы все сегодня…». В «Дневнике директора школы», как и в популярной ленте «Переступи порог», нет ни одной фальшивой ноты. И все герои прекрасны без лакировки; они прекрасны реалистической точностью характеров. ‹…›
Замостьянов А. Обретение жанра // Знамя. 2001. № 10.