Почему Вадим Абдрашитов пригласил Русланову на роль секретари горкома партии Марии Игнатьевны в картине «Остановился поезд»? На роль, казалось бы, никак не вписывающуюся в круг героинь актрисы... Вероятно, еще раз проявилось умение режиссера разглядеть за знакомым обликом потаенное актерское богатство, пока еще неведомое ни зрителям, ни даже самому актеру... Ирина Купченко, Владимир Гостюхин, Ирина Муравьева, Дмитрий Харатьян, Игорь Нефедов, Юрий Беляев — эти актеры неожиданно открылись в картинах Абдрашитова, рискнувшего разрушить сложившийся к этому времени стереотип.
Кипучая, интенсивная, клокочущая внутренняя энергия, заложенная в самой человеческой природе Нины Руслановой, в фильме «Остановился поезд» оказалась как бы скованной ответственным постом ее героини, нормами строго регламентированного общения партийного работника — словом, всеми теми шорами, которые предельно сужают мир человека и постепенно становятся частью его самого. Режиссер верно учел контраст изначально заложенного в природе, в натуре актрисы, и того, что будет востребовано обликом Марии Игнатьевны, так, чтобы стала очевидной деформация личности.
Строгое платье сидит на Марии Игнатьевне, как униформа, — Русланова умеет великолепно «врастать» в костюм. Пристальный, умный взгляд. Негромкий голос, она будто продуманно приглушает себя. Доверительная интонация так вежливо, заботливо и тепло следует говорить с людьми всем ответственным работникам. И Марией Игнатьевной эти указания восприняты как аксиома. Она давно живет по схеме; приказано-выполнено, не затрачивая себя на размышления по поводу существа приказов. Она верный солдат, служащий своему долгу.
Следователь из областной транспортной прокуратуры — птица не бог весть какого высокого полета, но и с ним, отнюдь не желанным посетителем-просителем, Мария Игнатьевна держится более чем корректно. Поначалу она даже не приказывает, а просит его завершить расследование «в предельно сжатые сроки», надеясь, что он верно поймет ее просьбу. Но не стоит обманываться ни следователю Ермакову, ни зрителям; таким образом отдан приказ строгой начальственной дамой. Следователь мешает тому «нормальному» ходу жизни, который единственно допустим в разумении Марии Игнатьевны. Ермаков же ломает стройную систему, которую уже начертала секретарь горкома, сочиняя легенду о подвиге земляка-машиниста, пожертвовавшего собой во время аварии. Она не только начертала — уже успела сама в нее поверить и оценить как средство воспитания широких масс...
В этой неглупой, красивой еще женщине, гладко, убежденно произносящей фразы о героизме, в модуляциях ее хорошо поставленного голоса постепенно открывается лицо не просто заурядной провинциальной чиновницы, утверждающей таким образом свое место под солнцем, но лик могущественного, сильного административного работника, который знает, что ему все можно, что его поддержат, помогут, уберут с его пути всяких смутьянов вроде такого излишне принципиального следователя. Наверно, это можно окрестить популярным в наши дни словом «вседозволенность», но в данном случае перед нами прежде всего насилие над правдой, ставшей излишеством в годы застоя.
В позиции Марии Игнатьевны, в ее поступках существует огромный зазор между их словесной упаковкой и сутью. Это стало законом общественной жизни и снято охраняется самими ревнителями закона. Поэтому встреча Марии Игнатьевны с Ермаковым постепенно превращается в настоящую битву. От
уговоров «железная леди местных масштабов» постепенно переходит к оборонительным действиям: долгие паузы, холодный блеск недобрых глаз, крепкие локти, упрямо вжатые в гладкую столешницу: Мария Игнатьевна уже приготовилась к атаке на «врага» ... Пластика Руслановой интересна и тем, что всю сцену она проводит, сидя за столом. Оттого так наполнен каждый ее жест, приобретающий в данной ситуации особую значимость и выразительность. Разговор завершается откровенной угрозой: «Вот у вас уже и люди умирают на следствии. Ну что же, найдем способ решить этот вопрос».
Последняя фраза — одна из любимых в лексиконе секретаря горкома. Она все время решает вопросы, проблемы, задачи. Вся жизнь состоит для нее из этих задач, за которыми уже давно не видно живых людей. Марии Игнатьевне безразличен, в сущности, умерший стрелочник. Но он важен ей как аргумент в борьбе со строптивым Ермаковым, и лишь потому покойный запечатлелся в ее памяти. За свою правду она сражается до конца. И хотя слово «правда» выглядит несколько странно применительно к идее несуществующего подвига машиниста Тимонина, тем не менее — своя правда у Марии Игнатьевны есть. Иначе бы не возникло то драматическое поле, которое возникает во время ее беседы со следователем. Иначе бы хозяйка города Энска не заняла бы в картине того места, которое она по праву занимает. Тем более что это правда не только Марии Игнатьевны, но и огромной армии, которую она представляет и частью которой является.
И еще... Во властной и деятельной хозяйке города угасла личность. Индивидуальные черты давно растворились в чиновничьей круговерти, в бездумном служении фальши, которая постоянно выдается за истину в конечной инстанции. Глядя на Марию Игнатьевну, можно свободно допустить, что она
искренне заботится о своих земляках, что-то для них строит, выбивает, снабжает город. Отдает этому силы, не понимая, что общество давно зашло в тупик. Во многом — из-за таких, как она сама.
За семь лет до выхода на экран фильма «Остановился поезд» Глеб Панфилов снял двухсерийную картину «Прошу слова», посвятив ее мэру старинного русского города Елизавете Уваровой, которую сыграла Инна Чурикова. Для Панфилова прежде всего была важна трещина, которая внезапно появляется, ширится и угрожающе расползается в жизни Уваровой, за что бы она ни взялась. Причем берется она с самыми добрыми и чистыми намерениями, убежденная, что действует во благо человека и общества. Результат неизменно противоположен ее намерениям, жизнь противится меркам и нормам Уваровой, давно себя изжившим, отчего едва ли не вся деятельность мэра — сплошная фикция. И плывет, ползет под руками у честной и трудолюбивой Елизаветы Уваровой жизнь ее сограждан и ее собственная, как гнилой, истершийся лоскут. Уварова, правда, еще способна задуматься обо всем этом, потерпев самое страшное фиаско.
Марии Игнатьевне отказано даже в этом. Разумеется, сравнивать два эти образа сложно по многим причинам, в том числе и потому, что несоизмеримо экранное пространство и время, отведенное героиням. Мария Игнатьевна практически действует только в одном эпизоде, и задача ее в фильме сводится не столько к раскрытию глубин собственной драмы, сколько к участию в драме следователя, которому она противостоит всем строем души и всей силой своего общественного положения. Но и на таком малом плацдарме Руслановой удалось открыть то, к чему Уварова идет на протяжении всей картины. Воспитанная во лжи, Мария Игнатьевна творит и умножает ложь.
В конце фильма она появляется еще раз. В роще, на окраине города, закладывают памятник погибшему машинисту. Собралось много людей — рабочие депо, товарищи погибшего; пассажиры, спасенные им от смерти во время катастрофы; стоят пионеры в парадной форме; областное телевидение оперативно снимает передачу о герое...
Мария Игнатьевна выступает с прочувствованной речью — в этом она мастак. Запрокинутая голова, четко смотрится правильный профиль. Голос усилен микрофоном, дикция записного оратора. Катятся гладкие фразы. Но все это общие места, которые годятся в любой ситуации, будь то подвиг машиниста, пожарника, шофера или сотрудника уголовного розыска. Хозяйка Энска вроде вся в порыве, но она давно научилась «заводить» себя на такие порывы и страсти. Ключ всегда при ней, и она готова в любую минуту вынуть его из кармана и включить таким образом в действие свой налаженный механизм наигранного энтузиазма.
В крошечном, по сути, эпизоде Нина Русланова сыграла исторический масштабный сюжет. Подобных ролей у актрисы до этого не было, но именно Мария Игнатьевна в чем-то дала ей посыл к работе над образом товарища Поляковой в фильме «Завтра была война».
В даровании актрисы есть редкая приспособляемость к драматургии, к режиссуре, к стилистике ленты. Она умеет быстро и чутко откликаться в общении с режиссером, признавая в нем ведущего.
Вспоминая о роли Марии Игнатьевны, Русланова заметила:
— Надо отдать должное Вадиму Абдрашитову — он высмотрел меня в свой фильм. А потом сумел незаметно, бережно снять мое напряжение. Очень подвижный и гибкий в этом смысле мастер. Но, когда я пыталась что-то сыграть по-своему, он мягко и необидно говорил мне: «Не надо, Мария Игнатьевна другая». Мы ни разу не обсуждали, каким должен быть результат: просто очень много, тщательно работали над каждым кадром. Мне близка такая манера, я сталкивалась с ней на съемках у Германа и Муратовой.
Думаю, мои режиссеры правы, не ставя перед актером конечной задачи.
Если заранее все определить, меня, например, это страшно обузит, поставит в рамки, может сделать однобоким мой взгляд. А ведь в человеке столько всего заложено... Поэтому, когда я свободна, и характер героини может вдруг чудо как повернуться! Как в жизни с нами и бывает... А лучше жизни ничего нельзя придумать...
Лындина Э. Хозяйка города Энска // Лындина Э. Нина Русланова. М.: Киноцентр, 1990.