Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
2025
Таймлайн
19122025
0 материалов
Поделиться
Яркая и необычная картина

В этом фильме совершенно по-новому, крупно и драматично раскрылось дарование Михаила Голубовича (Бирюк). Хорошо запоминаются Олег Табаков (Берсенев), Юрий Дубровин (мужик-порубщик). Очень интересная у Алексея Зайцева коротенькая и бессловесная роль второго мужика. Я подробно не разбираю работы актеров в дальнейшем лишь из-за очевидности их удач.

Остановлюсь на том, как из тургеневского рассказа «Бирюк» вырастает сюжет и не совсем обычная стилистика одноименного фильма, поставленного на киностудии имени А. П. Довженко режиссером Романом Балаяном по сценарию, написанному им совместно с актером Иваном Миколайчуком, и снятого оператором Виленом Калютой.

Вопросы — вечные спутники всех экранизаций классики, задающиеся, как правило, тем запальчивее, чем хрестоматийнее первоисточник: с какой, например, стати Бирюк в фильме гибнет — в рассказе такого нет? К чему этот странный и вроде бы ни с того ни с сего танец его дочки? Откуда взято, что лес, на страже которого так богатырствует и лютует Бирюк, уже продан господами на сруб?..

Экранизацию осложняет еще и глубоко скрытое в рассказе несоответствие малой формы жанра и эпической крупности темы. При чтении это лишь смутно угадывается. Но высвобожденный из-под магического воздействия тургеневского слова, взятый с книжных страниц на экран, персонаж тут же выдает свою эпическую крупноплановость. Мастерски полное и лаконичное переложение рассказа на язык кино в начале картины привело к тому, что законченный сюжет стал восприниматься как экспозиция, пролог. Эпизодическая замкнутость рассказа как бы сама собой разомкнулась. И, едва уточнившись на экране, Бирюк с его неуемной бойцовской силищей начинает казаться нам знакомым героем, которого мы наверняка уже не раз видели где-то...

Так что же тогда бескорыстнейшая беспощадность (сам-то фактически полный и бесконтрольный хозяин лесных угодий живет в бедности крайней), самоотверженность Фомы на страже барского леса? Во всяком случае, преданностью господам, взвинченной до «рабского героизма», их не объяснишь. Чем же? В рассказе есть одна наводящая подробность: то сверхчутье леса у Фомы, рядом с которым оказывается глухим, слепым и беспомощным даже бывалый охотник, исключительный знаток лесной жизни Берсенев, доказывает, что Фома не просто лесник. Он сам лесная диковина, свой, кровный всем этим чащобам, дебрям, падям, буреломам, их родня и единоверец. И лес как бы освобождает его из крепостного состояния — воля! Пока в лесу, он, Бирюк, не раб, не бесприютен, как ни жалка его осиротевшая после ухода жены избенка; не нищ, как ни убого его хозяйство.

И лес на экране живет интенсивной жизнью. Он то отзывчив и приветлив, то глухо неприступен, угрюмо своеволен, страшен и беззащитен. И все время интересен. Здесь нет и в помине «красивых видов», эффектных «пейзажей с настроением». Общий облик леса в фильме, скорее всего, шишкинский. Это не паломничество на поклон к старине, не стилизаторские заимствования, а результат движения к изображению природы от суриковской характеристики персонажа.

Эпизоды же, в которых непосредственно решается тема «человек и природа», делятся в фильме как бы на два ряда. Первый — с крупным уклоном в бытовизм. Второй, главный,— в психологию.

Бирюк, расчищающий и по-хозяйски выхаживающий лес, мастерски ловящий рыбу, споро строящий укрытие для муравейника... Все эти эпизоды филигранно разработаны сценаристами, интересно поставлены и сняты. Но сами сюжетные ритмы игрового фильма в них заметно глохнут, возникает некоторая иллюстративность. Убедительность игры Голубовича здесь ограничена выполнением задачи на чисто физическое действие. Эти кадры, безусловно, важны. Но слишком отдаленной оказывается их связь с эпизодами второго ряда, самыми значительными в фильме.

...Дочь Бирюка, Улита (Лена Хроль), заблудилась в грозу. Обессилевшая, продрогшая, она забилась под корягу и зовет, зовет отца. А он ищет ее по лесу, трубит в рог, напряженно вслушивается: не откликнется ли? Словно это совсем не тот Бирюк, что в эпизоде поимки порубщика. Изменил ли ему его сверхобостренный слух? Нет. Здесь обнаруживается другое: изменилось что-то в нем самом — из-за своего лесного язычества и отлюдья он уже не слышит, не умеет услышать плач своего ребенка с той же чуткостью, с какой чувствует лес. А ведь он любит ее...

За помощью для Улиты Бирюк инстинктивно двинулся к людям, в деревню. Но только выбежав на опушку, стал как вкопанный. Словно на невидимую стену налетел. Лицо угрюмо-каменное... Тоска, безнадежность, страх: нельзя, люди. И сколько бы ролей великолепно ни сыграл еще Михаил Голубович, не знаю, удастся ли ему еще поразить зрителя с такой, говоря тургеневскими словами, «неотразимой силой». Тяжелый, по-волчьи исподлобья, одичало-непримиримый взгляд — и прочь, подальше от светящихся изб, от самого запаха человеческого жилья, словно последнее прощание с людьми. И после этого эпизода смотришь на Бирюка уже другими глазами: да, все еще твердыня, изумительный образец богатырской породы, но уже конченый человек. Так пантеизм насыщается человеческой драмой.

В рассказе гибель Фомы отчетливо предвидится и сознательно подготовлена, она вопрос только времени. В фильме же становится необходимостью из-за хорошо услышанной сценаристами в «Записках охотника» еще одной подсказки Тургенева.

В «Бежином луге»: «...в запрошлом году Акима-лесника утопили воры». Ну, управились мужички с Акимом, на том бы и сказке конец... А людям добрым на месте его погибели все стоны какие-то слышатся, не иначе «его душа жалобится». Услышишь — «так сам бы и заплакал». Послышится ли хоть кому-нибудь, где загинул Бирюк, как и его «душа жалобится»? Захочется ли кому-нибудь (кроме Улиты, разумеется) заплакать в ответ?..

Взвешивая гибель такого человека, чтобы лучше и до конца понять его уже напоследок, иной раз особенно полезно припомнить его в какую-то минуту веселья, попытаться поймать памятью хоть один солнечный зайчик, скользнувший по угрюмой жизни. В данном случае — эпизод с танцем Улиты. Безусловно, лучший в фильме.

Гибнет Бирюк не в лихой схватке с браконьерами. Шальная пуля стрелка, мимоходом пальнувшего и промазавшего по птице, угодит ненароком в спящего Фому — и нить, протянувшаяся было к нему от злосчастного Акима-лесника, обрывается. Жаждавшие добраться до Фомы мужики, которых жизнь от хлопот избавила, увидели бы, конечно, в такой кончине перст судьбы, справедливую кару. Но радость их была бы преждевременной: господским лесом им не пользоваться — продан на сруб.

Картина, сделанная Романом Балаяном, яркая и необычная. Он не стремился к открытию «нового» Тургенева — автор «Записок охотника» в этом, наверное, не нуждается... Но в его фильме сказано некое свое слово в освоении нашим экраном тургеневских богатств.

Неделин В. Сюжет из небольшого рассказа («Бирюк») // Экран 1978-79. М.: Искусство, 1981. С. 97-99.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera