Выдающийся режиссер Лев Александрович Кулиджанов ушел, немного не дожив до своего восьмидесятилетнего — в марте 2004-го — юбилея.
Выдающийся режиссер Элем Германович Климов пережил в 2003 году свой семидесятилетний юбилей (никак, к слову сказать, не отмеченный) на несколько месяцев. (Справедливости ради: Конфедерация Союзов кинематографистов предлагала ему устроить вечер, торжественный или не торжественный, какой угодно, однако Элем отказался).
Оба были руководителями Союза кинематографистов СССР. Кулиджанов — долго, более двадцати лет, все брежневские годы. Климов — коротко, первое, самое бурное время горбачевских преобразований. Оба, оставив высокую общественную должность, сделали, кажется, все, чтобы уйти в тень. Чтобы о них вспоминали как можно реже.
Девять лет, небольшая разница в возрасте, почти одно поколение, «шестидесятники», и, однако, судьбе было угодно распорядиться так, что они оказались антиподами. Символами, знаками двух решительно разных эпох — «застоя» и пришедшей ему на смену «перестройки». Тому, как бурно совершалась эта смена в Союзе кинематографистов, осталось еще немало свидетелей. Не знаю, каковы были личные отношения Кулиджанова и Климова, но жизнь столкнула их в жесткой, непримиримой конфронтации. Одного с шумом убирали, другого с шумом призывали к власти.
Уходящему руководителю Союза не сказали на V съезде СК спасибо за то, что он сделал для кинематографического сообщества, а сделано было немало. На фоне всеобщей нивелировки и бюрократизации Союз кинематографистов был сохранен не только как организация руководяще-бюрократическая, но и как организация творческая. А построенные Дома творчества чего стоят!
Конечно, Кулиджанов был человеком своей эпохи, не выламывался из нее, чем далее, тем более коснеющей, и косность эта сказывалась в кинематографической жизни, наверное, не менее, чем в иных жизненных сферах. И возмущение неподвижностью, и жажду перемен, породивших революционный V съезд, как не понять, даже и с высоты прожитого. Уходите, товарищи засидевшиеся начальники, поперек горла уже ваша невозмутимость, когда вокруг вон какие бурлят перемены. И Кулиджанов ушел — с достоинством и спокойно, как и все, что он делал до этого. Внешне, во всяком случае, спокойно, на публике.
Короткое климовское время — прямо противоположно кулиджановскому: «громадье планов», вихрь нововведений, секретариаты до глубокой ночи, более напоминающие революционные сходки, какими мы их привыкли видеть в кино. И быстро (во всяком случае, людям наиболее проницательным) пришедшее понимание: наскоком поставленных задач не решить, к долгой, скрупулезной работе коллеги во многих отношениях не готовы, а похмелье от эйфории может оказаться очень нелегким. Горькое подтверждение этому, как тогда казалось, — неожиданный, в разгаре деятельности, на пике популярности, добровольный уход с должности Климова, вложившего в два года своего кинематографического лидерства все, наверное, душевные силы, которые к той поре у него оставались. Это при том, что одних только снятых с полки картин достаточно, чтобы быть навсегда благодарным Элему и его команде.
Две диаметрально разные, но равно трагические судьбы.
И вот какое понимание приходит с опытом, с прожитым, пережитым. Какая бы на дворе ни стояла эпоха, всегда найдутся люди, которые отыщут возможность работать во благо своим коллегам, своему профессиональному сообществу, даже пусть и себе во вред. Такое вот свойство личности, душевное свойство — нечастое. Кулиджанов и Климов обладали им в полной мере, и в этом — сухой остаток их общественной деятельности, независимо оттого, что получилось, а что не получилось. О ней сегодня речь, а о деятельности собственно творческой много написано и еще будет написано.
Васильевская, 13, Союз, Дом кино — это был наш дом, какая бы на дворе ни стояла эпоха. И были мы в этом доме — свои. Сегодня он перестал быть нашим домом. Чужой воздух, чужие слова. И нашествие чужих лиц. И потери, потери... И когда мне пытаются втолковать, что все разрушения и утраты, произошедшие за последние годы на Васильевской, 13 и на подведомственных ей территориях, есть результат смены общественных, экономических формаций, капитализации, приватизации, рынка и т. д., и т. п., я не могу принять эти соображения с пониманием и сочувствием. Нет, не в капитализации и не в рынке дело, вернее, не только в них, ибо как эти реалии со счетов сбросить? Не в капитализации и не в рынке, а в людях, делающих сегодня погоду на Васильевской, 13. И то, что наше кинематографическое сообщество мирится с происходящим на его глазах материальным и духовным оскудением, есть в решающей степени проблемы нашего кинематографического сообщества. Людей, а не ситуаций и обстоятельств. Разрушать дом, в котором вырос при социализме и при капитализме постыдно в одинаковой мере.
Кулиджанов и Климов войдут в историю отечественной культуры не только своими фильмами, но и тем, что делали все, от них зависящее, чтобы поддержать достойный нравственный уровень кинематографического сообщества.
Время востребовало деятелей иного, чем они, духовного склада? Еще раз замечу: не надо о времени. Совсем еще немного его пройдет, и это оправдание окажется вовсе уж слабым.
Щербаков К. Кулиджанов, Климов и другие // Кино-форум. 2004. № 1. С. 2-3.