Вероятно, у каждого режиссера, и особенно молодого, существует убеждение, что главный его фильм еще впереди. Так думает сегодня и Лев Кулиджанов. Но десять лет тому назад, когда он с Яковом Сегелем решили ставить свою первую картину, она представлялась им самой важной и, конечно, программной. И в этом — своя жизненная и художественная закономерность.
Известный советский кинодраматург Евгений Габрилович в беседах со студентами не устает напоминать: «Снимайте каждый свой фильм так, как будто он главный в жизни. Только при таком творческом максимализме можно создать что-то настоящее». В первой картине Кулиджанова и Сегеля «Это начиналось так...» творческий максимализм проявился с особой очевидностью. Как в поисках формы, так и в самом методе исследования характеров, событий, времени.
Фильм «Это начиналось так...» вышел на экран в 1956 году, а через несколько месяцев в журнале «Искусство кино» появилась статья, подписанная Л. Кулиджановым и Я. Сегелем, которая называлась «Мы с Кулиджановым начинали так». В этой статье молодые режиссеры со всей категоричностью заявляли о своем отношении к искусству, о своем мировоззрении и эстетической позиции. Правда, не всегда с достаточной мерой скромности, которую можно было бы ожидать от дебютантов, но зато с завидной последовательностью. «...Мы отчаянно сопротивлялись устоявшейся за последние годы традиции, согласно которой в одном фильме должны были быть представлены все чины и звания — от секретаря обкома до традиционных новатора и консерватора, включая полумистический голос по телефону из Москвы. В фильме должны были быть „отражены“ отдельно работа парторга профорганизации, соцсоревнование, неблаговидные поступки консерватора, муки новатора, обязательные недоразумения между влюбленными, венчающиеся робким поцелуем и чрезмерно пышной свадьбой... после которой молодые супруги, очевидно, не могли лечь в постель и предаться — о ужас! — грубым ласкам. Нет! Они могли только рука об руку шествовать по жизни, горя на работе, бичуя консерватора, поощряя новатора, поднимаясь на уже совершенно недосягаемую высоту».
Сейчас, когда смотришь картину тогдашних выпускников ВГИКа «Это начиналось так...», читаешь их запальчивую статью о создании этого фильма, об их эстетическом кредо тех лет, многие утверждения кажутся наивными и несколько, скажем, самонадеянными, поскольку картина заняла довольно скромное место в нашем кинематографе.
Конечно, не следует сбрасывать со счета и дерзость молодости и жажду самоутверждения. Но дело не только и не столько в этом.
Нельзя понять и по справедливости оценить первый фильм молодых режиссеров, их широковещательные заявления, не восстановив хотя бы бегло общественную и художественную жизнь тех лет.
Годы творческой заторможенности сменились своеобразной эпохой «бури и натиска». В литературе, театре, музыке.
<...>
Творческий подъем был естествен и закономерен. Только что прошел XX съезд КПСС. Восстановление ленинских норм партийности, несомненно, способствовало творческому обновлению нашего искусства, стремительному притоку молодых сил.
Но это обновление встречало и серьезное противодействие. Приверженцы так называемой «теории бесконфликтности» в середине пятидесятых годов еще довольно прочно держали плацдарм в литературе, кино, театре. Эстетический бой с ними длился не один день, не один год и оказался достаточно трудным. Так, например, посредственная пьеса И. Куприянова «Сын века», построенная на конфликте, распространенном в то время в литературе и ставшем довольно банальным, — на столкновении хорошего с отличным — чуть зазнавшегося директора и добродетельного парторга, который в финале перевоспитывает по мановению волшебной палочки оторвавшегося от масс руководителя, — была в репертуаре многих театров. Может быть, эту пьесу не стоило вспоминать — были примеры лакировочной драматургии куда более разительные, — если бы недавно не вышел фильм по этому произведению, правда, чуть подгримированный под современность. Называется картина «На завтрашней улице». Так что вчерашний день оказался удивительно живучим...
Талантливый критик Марк Щеглов в одной из последних своих статей «Реализм современной драмы», означенной 1955 годом, писал: «Герои многих нынешних пьес, несмотря на современные костюмы, лишь в общих чертах, одним только „пафосом“ идей, за которые они выступают, напоминают наших современников. Для сходства им не достает очень многого: в них нет живого изобилия чувств, ни их интенсивности, нет простоты и героики — о серьезных вещах они говорят, как римские ораторы на форуме, а о смешных — слишком смешно, до вульгарности. Они не способны думать о чем-нибудь, кроме „дела“, у них нет философии, своей оценки явлений жизни. А как быть с драгоценным качеством — чувством юмора, которое позволяет человеку говорить о самых больших для него вещах с улыбкой, стесняясь прямого обнаруживания симпатий и антипатий, как быть с честной сдержанностью в слове! Ничего этого нет у героев подобных пьес, они тяжело больны патетикой и ригоризмом: чувствуя и думая на грош, они безумно расточительны в громких и важных словесах. Поэтому часто в самых возвышенных сценах вас охватывает чувство фальши и неправды».
Именно о подобных тенденциях в кинематографе того времени и говорили в своей журнальной статье Лев Кулиджанов и Яков Сегель.
Молодые режиссеры, драматурги, операторы, пришедшие в те годы в кино, отстаивали свое право рассказать с экрана о парнях и девушках с нашей улицы, о самых обыкновенных обитателях обыкновенного дома. Показать самых обычных людей, а не бронзовые монументы, столь густо населявшие фильмы в так называемый период малокартинья. Буквально за один-два года появились ленты, которые стали знаменем целого направления в нашем кинематографе.
Молодое поколение кинематографистов решительно встало на борьбу с поверхностным изображением жизни народной, с фальшью и неправдой во всех ее проявлениях.
Среди дебютов молодых была и картина Кулиджанова и Сегеля «Это начиналось так...». По своему мироощущению этот фильм становится в один ряд с картинами «Весна на Заречной улице», «Земля и люди», «Чужая родня» и др.
В эти годы резко увеличился план выпуска фильмов и вчерашние вгиковцы сразу получили самостоятельные постановки.
Им не приходилось, подобно многим прославленным мастерам, мучительно освобождаться от груза старых представлений. У них не уходили года на раздумье и переосмысливание сделанного.
Они были молоды, не боялись творческого риска, не стремились тихо прожить жизнь «наверняка», со всей категоричностью и прямотой утверждали свои эстетические и гражданские принципы.
Но, конечно, молодые не могли бы так ярко дебютировать в кинематографе, если бы рядом с ними не было опытных товарищей. Мастера старшего поколения хотели увидеть реализованными в работах учеников свои неосуществленные замыслы, творческие мечтания. И стремились, чтобы первые фильмы молодых обошлись им, как говорится, «малой кровью». Кинорежиссеры М. Ромм, И. Пырьев, С. Герасимов буквально с боем отвоевывали право вчерашним выпускникам ВГИКа на самостоятельные постановки.
К тому времени, когда Кулиджанов и Сегель задумали свой первый фильм, на киностудиях страны работало уже более шестидесяти молодых режиссеров. И большинство из них снимали фильмы о современности.
«Это начиналось так...» — картина о целине, о молодых энтузиастах и романтиках, которые проложили мерную борозду по нетронутой земле. И молодые режиссеры чувствовали себя первопроходцами этой темы, одержимые идеей расчистить путь к истинной правде времени и характеров, уйти от дешевой сусальности и лакировки, увидеть и показать жизнь, какой она есть.
Больше того, они не только хотели поднять целину неапробированной темы, понять самое трудное — характеры молодых современников, которые были немногим моложе авторов фильмов, но принадлежали уже к другому поколению, выросшему после войны.
Все началось с хорошего очерка С. Гарбузова, опубликованного на страницах «Комсомольской правды».
Злободневность событий, современность характеров н конфликта. Публицистическая страстность. Ясность и актуальность проблемы. Все эти качества очерка Гарбузова оказались привлекательными для молодых кинематографистов. Появление такого материала было вполне закономерным в биографии талантливого журналиста, хорошо знающего людей и события, о которых он пишет. В очерке привлекали правда факта, аромат сиюминутности происходящего, романтический колорит. Но хроникальное повествование, которое с интересом читалось в свежем номере газеты, конечно, не могло отвечать элементарным требованиям литературного сценария. Всего лишь заявка, черновой набросок. В общем, очень многое нужно было придумывать заново.
Авторами сценария значатся С. Гарбузов, Л. Кулиджанов, Я. Сегель. Но как часто бывает, молодые кинематографисты выступали здесь диктаторами. Это естественно, ибо у них была уже достаточно четкая творческая платформа, они видели уже контуры своего будущего фильма. К тому же режиссеры имели и некоторый профессиональный опыт в драматургии. Во многих театрах страны шла пьеса «Наша дочь», написанная Кулиджановым и Сегелем. Она была ладно скроена и прочно сшита. Молодые авторы достаточно твердо усвоили основы построения сюжета, систему разработки характеров и т. д.
Но, приступая к своей первой кинематографической работе, авторы фильма смело решили пренебречь драматургическими законами, стандартом сюжетосложения и найти новое, более глубокое внутреннее сцепление жизненных явлений и человеческих судеб.
Как реакция на строго регламентированную схему, под которую «подгонялась» с минимальным допуском на правдоподобие жизнь героев в ряде фильмов недавнего прошлого, — полная свобода сюжетной конструкции. Любую выстроенность драматургического материала молодые художники считали фальшью, бутафорией. Вместо стройного сюжета — очерковость, цепь коротких происшествий.
Они хотели проследить естественный ход событий, внешне не очень ярких, но которые при последовательном изложении должны были воссоздать точную картину жизни молодых целинников. Простые человеческие отношения. Подлинность быта. И никакой фальши и позы. Этого молодые художники боялись больше всего.
Для того чтобы лучше, всесторонней и ярче показать особенность молодого поколения тех лет, показать новый тип молодого современника, который мог родиться только в середине пятидесятых годов, создателям картины нужна была свободная манера повествования.
Но, с легкостью развалив ненавистную им условную схему, они не сумели сделать следующего шага — показать жизнь так, чтобы в фильме она текла непринужденно, развиваясь как бы по собственным законам, а не по драматургическим канонам, раскрыть характеры людей во всех их противоречиях. Речь идет о глубоких внутренних противоречиях, а не о традиционных случайностях. Разрушив старую форму, они лишь наметили путь к новому кинематографическому решению.
В первом фильме Кулиджанова и Сегеля есть элемент импровизационности, студийности, непосредственности. Эскизность характеров и событий. Нарочитое безразличие камеры, которая, находясь как бы рядом с новоселами, внимательно и подробно фиксирует происходящее вокруг.
Говоря о добрых намерениях, о программе максимум и программе минимум молодых режиссеров, конечно, можно сожалеть, что далеко не все оказалось реализованным в их первом фильме.
«Это начиналось так...» — всего лишь интересная заявка на серьезный разговор о времени и себе. Этот разговор состоялся в других фильмах, сделанных ровесниками Кулиджанова и Сегеля. И сами режиссеры, обретая профессиональный опыт, гражданскую зрелость, с годами сумели найти более точные слова, более острые жизненные конфликты, от милой наивности перейти к умной простоте.
Этот фильм был для них, как первая юношеская любовь, не очень серьезная и не очень глубокая, но память о которой сохранится на всю жизнь. При такой наивной влюбленности обычно не замечаешь очевидных для всех недостатков твоей возлюбленной и все неурядицы кажутся мелкими и незначительными.
Так случилось и с режиссерами. Влюбленные в своих героев и жизнь, их окружающую, они склонны были многое идеализировать. Они не обратили внимания на те реальные трудности, с которыми встретились новоселы на необжитых просторах целинных земель.
Сделав обыденность основным лейтмотивом фильма, в своей первой работе Кулиджанов и Сегель порой соскальзывают до ординарности, что открывается как. в характерах персонажей, так и в некоторых сюжетных ситуациях фильма.
И все же первый фильм молодых режиссеров — при всех профессиональных огрехах — был честный, искренний, по-настоящему гражданственный. Эти его качества в момент выхода на экран были особенно важными.
По замыслу авторов, фильм «Это начиналось так...» должен был выступить против порочной теории, по которой каждый отдельный человек — лишь «винтик», дать открытый бой равнодушию, бюрократизму, обывательской философии «моя хата с краю».
Молодые художники вернулись к простым, общеизвестным истинам, за утверждение которых боролись в кинематографе предыдущих лет мастера старшего поколения.
Кваснецкая М. О первой любви и главном фильме // Кваснецкая М. Лев Кулиджанов. М.: Искусство, 1968. С. 5-14.