<…> ...Возраст героя в сценарии «Начальник Чукотки» — первой нашей с Мельниковым совместной работе — не казался нам поначалу важным. Зато сама история о первом советском губернаторе огромного края, да еще спасшем для Советской власти миллион, да еще проехавшем с ним вокруг света через Америку и Европу, давала возможность завертеть столь лихвой приключенческий сюжет, что если бы десять лет назад уже снимались многосерийные телефильмы, мы не удержались бы от такого соблазна.
Но нам вспомнились семнадцатилетние командиры времен гражданской войны, и в фильме появилось нечто более значительное, чем сюжет: появилось лукавое несоответствие масштабов исторических и географических с масштабом жизненного опыта героя, с его полудетской наивностью, юной беззаветностью. И сюжет — не без некоторого натиска режиссера на автора — отступил перед личностью Алеши Глазкова. А что в искусстве интереснее человеческого характера?
Умение видеть человечное в героическом, трогательное в смешном, смешное в грустном, способность разглядеть глубокий смысл в вещах примелькавшихся и даже обыденных, в банальном на первый взгляд характере черты незаурядности — вот эти качества я и назвал бы режиссерским почерком Виталия Мельникова.
Умение видеть человечное в героическом, трогательное в смешном, смешное в грустном, способность разглядеть глубокий смысл в вещах примелькавшихся и даже обыденных, в банальном на первый взгляд характере черты незаурядности — вот эти качества я и назвал бы режиссерским почерком Виталия Мельникова.
После «Начальника Чукотки» мы долго думали, о чем делать следующий фильм. Надо сказать, что Мельников обычно не принимает прямого участия в написании сценария, но он неотступно дежурит у его колыбели. Как-то Виталий сказал мне, что делит режиссеров на три группы: у одних преобладает актер, у других — оператор, у третьих — драматург. По этой классификации сам Мельников — режиссер со сценарным уклоном. Он не снимает случайных, подвернувшихся под руку сценариев. Ему необходимо обжить сценарий, как дом, до последнего уголка.
Я изобретал сюжеты. Один диковиннее другого: про каких-то голубых обезьян, про схимника—кандидата наук, про домового и даже про дракона, объявившегося в подмосковном озере
Как же я еще плохо знал режиссера, с которым работал! Нет, Мельников — режиссер, которому всегда необходимо чувствовать под ногами землю. И рассказывать не о выдуманных драконах, а о вполне реальных, узнаваемых, земных людях, которых мы знаем и не раз видели.
Поэтому и отправился в кинематографический путь на поиски счастья простодушный ефрейтор Збруев. <…>
Валуцкий В. Постоянство пристрастий // Советский экран. 1977. № 5. С. 18-19.