В 1925 году Борис Мокроусов принимает окончательное решение посвятить себя искусству, без которого, чувствовал, ему не жить. Он приходит поступать в Нижегородский музыкальный техникум. Одновременно туда же решает поступить (по классу трубы) и его друг Михаил Рейнер. "Уже тогда, — пишет он в своих воспоминаниях о техникуме, — он был довольно серьезным учебным заведением, питомцы которого успешно работали в местном оперном театре, в симфоническом оркестре... Директор техникума, скрипач Лазерсон, сумел создать хороший коллектив преподавателей. Среди них уже тогда был будущий композитор Касьянов. Была и известная всем преподавательница по классу фортепьяно Полуэктова. Известна была тем, что воспитала прекрасную плеяду пианистов. Но знали учащиеся и ее высокую требовательность, строгость, а при необходимости, и ее беспощадность к нерадивым. В кругу учащихся ее называли "гроза морей". Но все это с уважением к ее таланту преподавателя, к ее доброжелательной строгости. Вот именно к ней, к Полуэктовой, и мечтал попасть Борис. При вступительных экзаменах Полуэктова сама отбирала себе учеников. Вероятно, она сумела увидеть в Борисе перспективного студента. Когда кончились вступительные экзамены, Борис узнал, что в техникум принят, зачислен в класс Полуэктовой".
Надо заметить, что поступил в музыкальный техникум Борис против воли родителей, но он сделал по-своему. Борис Мокроусов всегда уважительно и внимательно прислушивался к мнению и советам родителей. Отступление от этого принципа свидетельствует о его уверенности, что поступает правильно, о его вере в свое призвание.
Но не все, видимо, было так просто с поступлением Бориса в техникум, как это описал Рейнер. Борису было уже 16 лет. Кое-кто из преподавателей посчитал, что того, что он познал на эпизодических занятиях в сормовской музыкальной школе, было недостаточно, чтобы обучаться в техникуме. Это отметила музыковед Н. Михайловская, говоря о том, как встретили юношу в техникуме: "Здесь без особого энтузиазма встретили переростка, не имевшего даже минимальной подготовки, необходимой для поступления в музыкальное учебное заведение. Но нашелся прозорливый человек — преподавательница Нина Николаевна Полуэктова, которая почувствовала в юноше что-то музыкальное и, поверив в его дарование, взяла в свой класс". Мокроусов всю свою жизнь оставался благодарен замечательному преподавателю. В свои приезды в Горький он непременно навещал ее. Об этом, в частности, рассказала А. А. Мокроусова: "Когда он учился в Москве, он часто приезжал в Горький. Во время этих приездов он обязательно заходил к своим друзьям. Мы жили тогда в железнодорожных корпусах напротив Канавинского рынка. Часто приезжал он к своему педагогу Нине Николаевне Полуэктовой. Она уже тогда была больна, но заходил он к ней каждый раз..."
Юноша много занимается, стремясь как можно лучше овладеть игрой на фортепьяно. Работает, не жалея времени и сил. Сам Борис Андреевич так рассказывал позднее об этом своему товарищу по консерватории М. Александрову: "...Я не мог, как все, добросовестно, до конца выучить этюды Черни или другие традиционные и обязательные для начинающих сочинения. Ленился ! Какое там! Часами один сидел в музыкальном классе, играл. Но только играл-то не заданное. Свое играл, то, что просилось само. Играл, понимаешь, ночами. Уборщицу-старушку обманывал. Она, бывало, перед тем, как запереть училище, кричит: "Все ушли? Есть кто?" Молчу. Уйдет — вот мне раздолье. Что играл? Сначала вроде знакомое. У нас на Волге песен богато. Многоголосие — красота древняя, русская. Потом незаметно на свое переходил..."
Борис постигает премудрости музыкального искусства, овладевает основами музыкальных наук, продолжая играть на кинокартинах в клубе "Спартак . А вот как, судя по воспоминаниям Рейнера, который тоже учился в техникуме около года, а потом увлекся наукой и техникой, происходили занятия по сольфеджио. Он вспоминает: "Раз в неделю мы с Борисом ходили на занятия по сольфеджио. В класс собиралось человек двадцать. Тут были студенты всех специальностей. Самыми трудными для нас с Борисом были диктанты, когда наша преподавательница Хрулева требовала, чтобы мы написали нотами то, что она играет на пианино. Но мы выходили из этих затруднений, объединяя свои усилия и шепотом "консультируясь".
Хрулева была уже пожилой женщиной, обладала низким голосом, была общительной и простой во взаимоотношениях со студентами. Во время перерывов она развлекала нас рассказами из области... криминалистики. Хрулева могла быть и язвительной: студентку, сидевшую рядом со взрослым вокалистом Рыбаковым и часто отвлекавшую его от занятий, Хрулева называла не иначе, как "соседка Рыбакова". Борис, раздавая тетради после проверки диктанта, так же ее называл, что веселило всех".
Рейнер пишет, что к товарищам по учебе Борис был, как и в школе, всегда одинаков: слабого защищал.
"Домой из техникума, — пишет Рейнер, — мы с Борисом ходили вместе. Но весной изредка я был вынужден шагать один, без Бориса. Впоследствии выяснилось, что причиной этому явилась симпатичная, обаятельная Элен Гальпер, сокурсница Бори...".
Друзья начали отдаляться друг от друга. Борис все дальше отходил к музыке, а Михаил — к технике. В 1929 году Борис Мокроусов успешно окончил Нижегородский музыкальный техникум. Встал вопрос о продолжении его музыкального образования. К середине 20-х годов при высших учебных заведениях страны начали открываться рабфаки. Туда посылали молодых рабочих, по тем или иным причинам не успевших получить нужного специального образования, но проявивших незаурядные способности к определенному делу. Бориса Мокроусова послали учиться на рабфак Московской консерватории
Как отмечали специалисты, в частности Н. Михайловская, для занятий в высшем музыкальном учебном заведении одного таланта мало. Нужны еще желание и умение работать. Не каждый мог освоить такие сложные дисциплины, как теория музыки, гармония, анализ музыкальных форм, история музыки, полифония и другие. Это было дано только наиболее одаренным и упорным. Тем, кто не мыслил себе жизни без любимого искусства, для которых служение музыке было призванием. Вот таким упорным в достижении цели оказался и Борис Мокроусов. Поэтому на рабфаке. Мокроусов пробыл недолго. Через год его перевели на композиторский факультет консерватории. Вскоре сюда же приехал из Киева Борис Терентьев. С Мокроусовым его связала крепкая дружба на многие годы.
Поэтому воспоминания и высказывания Б. М. Терентьева, записанные во время бесед с ним Н. Михайловской, представляют исключительную ценность. "Он был любознательным, пытливым, — вспоминал о своем друге Борис Михайлович Терентьев. — Много читал, изучал клавиры и партитуры. Очень любил играть на рояле. Как сейчас вижу его руки на клавиатуре — легкие, мягкие. Было что-то нежное, "женственное" в том, как Борис прикасался к клавишам...
Борис Мокроусов любил все русское — классическую живопись, литературу, поэзию. Любил читать и советских поэтов, но к ним подходил более "потребительски" — критично и придирчиво отбирая то, что могло послужить основой для его собственного творчества...
В суждениях часто бывал резок. Такое впечатление возникало от того, что Мокроусов говорил прямо, без обиняков, говорил то, что думает, - правду. А она нередко бывает горькой, особенно тогда, когда речь заходит о творчестве, о том или ином сочинении композитора. Эту откровенность высказывания не всегда верно понимали и принимали. За критику многие товарищи по перу Мокроусова недолюбливали. И, может быть, это делало Бориса Андреевича человеком замкнутым, малообщительным, трудно сходившимся с людьми. Но он не мог иначе. Правдивость была свойством его натуры. К тому же в собственном творчестве он, сколько мог, был беспощадно требователен к себе".
В консерватории Борис Мокроусов занимался у известных советских композиторов-педагогов, теоретиков, музыкально-общественных деятелей: А. Александрова, В. Белого, Г. Литинского, Н. Мясковского.
В студенческие годы он начал композиторскую деятельность. В это время им были написаны Симфоническая сюита (1931), "Пионерская сюита" для симфонического оркестра (1932) и Симфоническая поэма (1934), Концерт для тромбона с оркестром (1935), Струнный квартет (1934), Сюита для квартета медных духовых инструментов (1934), Соната для фортепиано (1933), Соната для медных инструментов (1934), музыкальная комедия "Дружная горка" (совместно с композитором В. Энке; 1934). В те же годы начал работу над балетом "Блоха", который остался незавершенным.
Фрагменты балета в клавире, а также "Антифашистскую симфонию" (сл. Е. Абросимова) для хора и большого симфонического оркестра, написанную в 1936 году, когда германский и итальянский фашизм все явственнее обнаруживали свою человеконенавистническую сущность (тема эта глубоко волновала Мокроусова), молодой композитор представляет в качестве дипломной работы. Тогда же им была написана песня "Стальные роты" на стихи Луиса де Тапиа (перевод с испанского С. Кирсанова).
Характеризуя композиторскую деятельность Бориса Мокроусова в студенческие годы, Борис Терентьев отметил: "В годы учения Мокроусов испытывал различные влияния, пробовал силы в разных жанрах, овладевал различными стилями музыкального выражения. Был восприимчив ко всему, стремился овладеть и модной в те годы манерой музыкального письма. Тогда же из-под пера Мокроусова появлялась музыка сложная, "запутанная", совсем не соответствующая духу и темпераменту этого человека. Об этом говорят некоторые его инструментальные сочинения — квартеты, сонаты. Но вот что замечательно: никакие веяния моды не могли свернуть Мокроусова с его собственного пути. Он никогда не смешивал художественное творчество со школьными опытами и экспериментами, с работой над освоением композиторской техники..."
В 1936 году Борис Мокроусов заканчивает консерваторию по классу композиции Николая Яковлевича Мясковского и начинает самостоятельный творческий путь. Борис Мокроусов не раз обращается к произведениям крупной формы. Так, в 1937 году он сочинил вокально-симфоническое произведение "Ты с нами, Серго!". В 1938 году появляется первая редакция его оперы "Чапай". В 1943 году он пишет музыку к документальным фильмам "25 лет РККА" и "Сталинград", в 1944 году былину 'Илья Муромец и Идолище поганое". Среди его сочинений, кроме названных, — оперетта "Роза ветров"(1947), сочинения для духового оркестра, фортепианное трио (1948), "Русская увертюра" для симфонического оркестра (1949). Мокроусовым написана музыка к ряду радиопостановок; особую популярность завоевала постановка "Поддубенские частушки" по рассказу С. Антонова (1951). Сошли с экрана и стали широко популярными песни Б. Мокроусова к кинофильмам "Свадьба с приданым", "Неуловимые мстители". Музыка Мокроусова звучала во многих драматических спектаклях: "Стряпуха" и "Стряпуха замужем" А. Софронова (Театр им. Вахтангова), "Сотворение мира" Н. Погодина и "Белые облака" В. Блинова (Малый театр), "Рассвет над Москвой" А. Сурова (театр им. Ермоловой), Свадьба с приданым" Н. Дьяконова, "Человек с именем" Д. Угрюмова, водевиль "Где эта улица, где этот дом" В. Дыховичного и М. Слободского (Театр сатиры), "Аленушка" Н. Шестакова, "Зайка-зазнайка" С. Михалкова (Московский ТЮЗ) и других.
Но главным, любимейшим жанром композитора становится песня. Созданию ее Мокроусов отдает большую часть времени и творческих сил. В этом жанре он достиг наивысших художественных результатов. В 1938 году им была написана первая "мокроусовская" песня, сразу сделавшая его известным. Называлась эта песня "Милый мой живет в Казани" (на слова В. Соловьева). Но об истории создания этой песни чуть позже. Сначала несколько слов о военной службе композитора.
В 1939 году Бориса Мокроусова на сравнительно непродолжительное время призывают в Красную Армию. Перед отправкой на службу он съездил в Горький повидаться с родителями. А служить ему пришлось в образцово-показательном оркестре наркомата обороны, где он проводил учебно-воспитательную и творческую работу с молодыми музыкантами. Служба в армии помогла ему познакомиться с жизнью и бытом красноармейцев, узнать людей высокого воинского долга и крепкой армейской закалки. Это пригодится ему потом в работе над созданием цикла замечательных солдатских песен. А тогда он написал яркую и мелодичную музыку к кинофильмам "Халкин Гол" и "Московская орденоносная".
Большое влияние на выбор Мокроусовым направления в музыке оказали творческие принципы композитора Владимира Захарова, работавшего в содружестве с хором имени Пятницкого. Н. Михайловская в своей работе о Мокроусове так написала об этом:
Одним из событий музыкальной жизни середины 30-х годов, окончательно определившим направление всей творческой работы Мокроусова, было выступление хора им. Пятницкого. Но выступление необычное. В тот вечер молодой композитор Владимир Захаров (незадолго до этого Захаров стал главным художественным руководителем коллектива, до конца дней связав с ним свою творческую судьбу) знакомил москвичей с программой, открывавшей новую страницу в жизни народного хора, уже достигшего значительных Театрализованное представление "У околицы", насыщенное русскими обрядами, песнями, частушками, потрясло его. Борис Андреевич почувствовал в творческих принципах Захарова что-то очень близкое. Он словно окунулся, в родную стихию, ощутил, как интересно может работать с фольклором композитор-профессионал. Так определился путь Мокроусова в искусстве. Выходец из народа, теснейшим образом связанный с его жизнью и его судьбой, Борис Мокроусов стал и навсегда остался певцом русской народной души".
Н. Кружков.: «Студенческие годы и служба в армии»