Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Автор: И. Левшина
Поделиться
«Умение идти за режиссером, которому он доверяет»
Куравлев в работе с разными режиссерами

Правильное, иконное лицо. Высокий лоб. Взгляд прозрачный... Иконописность облика Леонида Куравлева не сразу доходит до сознания. Мешает славянская смягченность черт, привычное представление об актере как простецком, свойском парне. Мешает всегда присутствующий в нем куравлевский лирический юмор, стеснительность, милая щербинка зубов.

Леонид Куравлев

Я много лет слежу за Куравлевым на экране, радуюсь его успехам и — постепенно — понимаю, что никто его толком не знает. Просто нашлись несколько умных и талантливых мастеров режиссуры, которые разработали в Куравлеве по одной золотой жилочке...
Можно представить себе актера на ролях интеллектуального и волевого героя сегодняшнего дня (то, что стало признанным амплуа Алексея Баталова); собранным, мечтательным и трезвым революционером прошлого века; действующим лицом чеховской драмы и драмы Достоевского; сказочным персонажем русского эпоса. Можно свободно увидеть актера в любой из этих несыгранных ролей, потому что в нем есть драгоценное, на мой взгляд, качество: умение идти за режиссером, которому он доверяет, и становиться актером именно этого режиссера, находя в себе неожиданные, ни нам, ни ему самому не известные ранее возможности.

И дело не в том, что Куравлев эдакий стихийный «нутряной» актер, который творит импульсивно, ничего не осознавая и не понимая сам себя. Просто материал, который доставался ему в работу, был значительно беднее его актерской натуры. Пример редкостно широких возможностей актера в последних уже состоявшихся работах Куравлева, когда он сделал нечто теоретически непредсказуемое: стал одновременно актером Василия Шукшина и актером Михаила Швейцера.

Удивительные картины делает Василий Шукшин! Ленты его пахнут землей, водой и лесом. Киноповествование складывается как овеществленное в пленке признание в любви, в любви к простым и великим радостям жизни.

Степан, герой Шукшина и Куравлева в фильме «Ваш сын и брат», несет в себе эту шукшинскую любовь к избам родной деревни, к привычной с детства излучине реки Катуни, к запахам рассветов и закатов, к топоту возвращающегося стада. Степану, осужденному за драку, осталось отбыть две недели в заключении. Но ему снится деревня и слышатся ее голоса. Он бежит из заключения, понимая, что будет возвращен и наказан новым сроком за побег.
Вот он в чистом виде «простой парень» Куравлева, ставший его типажным опознавательным знаком: герой, живущий сердцем, мыслящий чувствами.

Эта работа, как, впрочем, и все остальные, не нуждается в признании куравлевской актерской органичности, достоверности, равновесия его героя с социальной средой. Я хочу сказать о другом. Степан Куравлева—это истинно шукшинский образ.

Образ человека, живущего страстями, прямодушного, доброго. Голос земли, позвавшей к себе Степана, бродит в нем, будоражит его. Не боязнь нового наказания, а вот это постоянное внутреннее брожение, стремление понять, что же это с ним происходит, примешивает к радости свидания с домом тоску и смятение.

...Над традиционным русским застольем звучит песня. И голос героя в общем хоре. Песня переполняет Степана. Ее раздольное и мерное звучание, ее печаль — так близки Степановой душевной маете. Вот-вот парень поймет, что же это тянуло его в родной дом, что заставило бежать так нерасчетливо и глупо, что же живет в нем — такое неодолимое... Он как бы выплескивает наболевшее, самозабвенно кривит рот, он в песне. И — не понимает. Постоянное и вопросительное недоумение живет в глазах Степана — Куравлева;
Степан — вариант разработанного ранее Шукшиным типа русского характера, воплощенного тем же Куравлевым в фильме «Живет такой парень». Паша Колокольников из этого фильма и не пытался понять себя. Он просто жил, с детской жадностью впитывая в себя мир, влюблялся, сердился, разочаровывался, видел увлекательные сны, между делом совершал героические поступки и опять готов был влюбиться... Светлый, легкий, ребячливый, трогательный и смешной — простой шукшинско-куравлевский парень.

«Живет такой парень». Реж. В. Шукшин. 1964

Мне кажется, что в трех ипостасях Шукшина — актерской, режиссерской и писательской — ведущая все же писательская. Он потому играет, потому и ставит фильмы, что живет в состоянии постоянной потребности писать. В том числе и на языке кино. Писать собой, писать актерами, пейзажами, избами родной деревни. Писать главное, что движет им в творчестве,— любовь, благоговение перед странным, удивительным, способным на чудеса русским характером и русской землею.

Михаил Швейцер — художник иного склада, нежели Василий Шукшин. Швейцер прежде всего — режиссер. Дотошный, аналитически мыслящий исследователь, предпочитающий рассматривать действительность через «магический кристалл» литературного наследия, работающий в основном на экранизациях классики или советской прозы.

Куравлев—Корнеев в швейцеро-ском «Время, вперед!» — швейцеровский актер.

Оставим в стороне типажную и социальную точность облика этого куравлевского героя — несомненную принадлежность его Корнеева к молодой нашей технической интеллигенции начала 30-х годов. В конце концов точность облика — это условие владения профессией для каждого хорошего драматического актера.

Дело в другом.

Корнеев Куравлева — швейцеровское исследование явления, сотканное из реальных и сложных литературных ассоциаций.
Во «Время, вперед!» — большой, многомерной, шумной картине, рассказывющей не только об одной из строек первых пятилеток, но и о напряжении всех народных сил, о вечной страсти к творчеству, живущей в народе,— постоянно присутствует образ огромного театра строительных действий, жизненной арены, развороченной ломкой и пересозданием, образ огромного цирка... Иногда по этой арене жизни, переходя из иносказания в навязчивую странную реальность, движется медленный живой слон, и в мягкой тишине бесшумно тренируются гимнасты...

У Корнеева — Куравлева свой «номер» на арене жизни. Он как смешной и печальный Арлекин, потерявший свою Коломбину. От Корнеева уезжает жена Клава. Страдания Корнеева — подлинные страдания — нелепы, трогательны и комичны. Они не к месту здесь, они так же пустячны в лязге и шуме жизненного переустройства, как многие сотни лет не к месту страдания Арлекино.

Куравлев играет страдающего мужа и молодого энтузиаста стройки, инженера, только-только ощутившего наслаждение знанием и умением, и человека, спаянного дружбой с ребятами-бетонщиками, интеллигента, предчувствующего в могучем движении дня будущие сложности и драмы конца 30-х — начала 40-х годов, и — печального потешителя публики,— некоего «белого клоуна».

Даже бытовые черты образа — аккуратность и какое-то щепетильное щегольство Корнеева в одежде — неожиданно оборачиваются иносказанием. Образ высветляется — он совсем белый здесь, Корнеев — в своей чистенькой кепочке и белых парусиновых туфлях. А из иносказания режиссер возвращает Корнеева в реальность: над его растерянностью и отчаянием хохочет публика — веселые бабы у переезда; Корнеев, как пудрой, покрывается белой цементной пылью, и с традиционной маски глядят прозрачные и печальные глаза актера. Глаза истинно швейцеровского, сложного, ассоциативно мыслящего актера Леонида Куравлева...

Михаил Швейцер «открыл» Куравлева для кинематографа, пригласив его много лет назад на эпизодическую роль матросика Камушкина в «Мичмане Панине». Швейцер работал с Куравлевым во «Время, вперед!», Швейцер сделал с ним в «Золотом теленке» Шуру Балаганова.

Условная сатирическая образность Ильфа и Петрова, переосмысленная сегодня Швейцером, нашла в Куравлеве точный исполнительский инструмент. Как будто этому актеру незнакома поэзия простых чувств шукшинских героев. Балаганов — условный, сочиненный «ильф-петровский» персонаж: остановившийся в развитии, примитивный, смешной и жалкий, косноязычный парень, существо, лишенное признаков жизни духовной. Короткая, плохо координированная жестикуляция, наклоненный вперед корпус с лобастой, лохматой головой — молодой, крепкий бычок, полный энергии и безмыслия...

Я не случайно называю Куравлева актером «такого-то» режиссера. Мне кажется, что в его таланте кроется глубочайшая чуткость: он чуток и отзывчив к режиссерской воле. Но не ко всякой. Только режиссер со своей темой и взглядом на мир может рассчитывать на то, что актер пойдет за ним.

«Вий». Реж. Константин ЕршовГеоргий Кропачев. 1967

Два года назад был сделан фильм «Вий» по Гоголю. Куравлев здесь сыграл семинариста Хому, но не сделал в роли сколько-нибудь интересного и примечательного. Это просто была работа на добротном профессиональном уровне: видимо, в дебюте начинающих еще не было режиссера, чьим Актером мог бы стать Леонид Куравлев.

В недавнем фильме Семена Туманова «Любовь Серафима Фролова» Куравлев остался, на мой взгляд, шукшинским актером. Он располагается здесь уверенно, питаясь от корневища привычного шукшинского мира. Серафим Фролов — трогательно добрый, живущий жалостью ко всему живому — травинке ли, ребенку ли, любимой... Чрезмерную «святость» Серафима Куравлев пытается притушить юмором, оправдать чистотой и открытостью повзрослевшего «простого парня».

В фильме молодых мосфильмовских режиссеров В. Ускова и О. Краснопольского «Неподсуден» Леонид Куравлев играет обозначение отрицательности. Обозначает хорошо, но все же самыми общими средствами. Эту роль мог бы играть и не Куравлев...
Пока что Шукшин и Швейцер работали с ним прибыточно для актера. Любой другой мастер (может быть, им станет Игорь Таланкин, пригласивший Куравлева в фильм о Чайковском? Может быть, Глеб Панфилов, начавший работать с Куравлевым в своем новом фильме «Девушка с фабрики»?), поверивший в Леонида Куравлева, покажет нам актера, которого мы до сих пор толком и не знаем...

Кое-кто может обидеться на автора этих строк за непривычное по нынешней моде, вроде бы обидное отношение к любимому актеру. Что значит — «актер Шукшина», почему это он должен идти за «режиссерской волей»? А сам-то актер, что — ребенок, а где его «личная тема» в искусстве, где его «неповторимая индивидуальность»?

Мы последнее время, мне кажется, стали несколько однобоко подходить к художественному таланту артиста. Мы изо всех сил стараемся в каждом мастере этого дела все обязательно найти «его тему». И забываем, что актеры, как и поэты, нужны хорошие и разные. Я отношусь с огромным уважением к таланту, например, Ролана Быкова, которого видно за версту из каждой картины, в какой он занят. Меняя гримы, эпохи, манеры и характеры, он все равно остается Быковым — спорщиком, полемистом, ироничным выдумщиком, энергичным и напористым, приносящим на экран свою постоянную тему Добра и Зла... Но с не меньшим уважением отношусь я и к Леониду Куравлеву, актеру-лицедею, актеру, чью тему я не в состоянии определить, потому что он непредвиденно разный, способный к совершенно разным темам и манерам художественного мышления. Только-только все обрадовались, что нашли ему «ячейку». Куравлевская тема «простого парня». А потом вдруг — Корнеев и вдруг —Балаганов! И разлетелась вдребезги клеточка, отведенная на" ми актеру. И хорошо, что разлетелась.

Левшина И. Актер непревзойденных возможностей. М.: «Сов. Экран», 1969 №23, стр б (о творчестве Л. Куравлева)

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera