Вернёмся к списку исполнителей. На роль Лесничего намечалось две кандидатуры. Первой стоит фамилия Александра Ларикова, одного из сильнейших артистов «дотовстоноговского» БДТ, много снимавшегося в эпизодах (среди них — абсолютные шедевры, такие как старый мастер Кизляков в «Простых людях», 1945, и дедушка больной девочки в «Неоконченной повести», 1955) — возможно, для Лесничего он был несколько староват. Утвердили, как известно, кандидатуру актёра ленинградского Театра им. Пушкина Василия Васильевича Меркурьева (1904–1978), который в представлении не нуждается.
Его и сегодня прекрасно знают — прежде всего, конечно, по работам в кино: майору Туче в «Небесном тихоходе» (1945), академику Нестратову в «Верных друзьях» (1954), Мальволио в «Двенадцатой ночи» (1955) и многим-многим другим. Знают и то, что был он великим комедийным актёром — одним из лучших в истории советского театра. Театральные старожилы, а вслед за ними критики любили сравнивать Меркурьева с «царём русского смеха» Константином Варламовым, точно так же как постоянного партнёра его по сцене Юрия Толубеева — с «дедушкой русской сцены» Владимиром Давыдовым. Режиссёр Александр Белинский пишет: «Толубеев, конечно, был мастеровитее Меркурьева. Да и память у него была всё-таки получше, но интуитивная фантазия Меркурьева! Боже ты мой!» и рассказывает о том, как два великих актёра играли у него в телеспектакле сцену ссоры Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем:
«Толубеев — Иван Никифорович жрал свинину с картошкой. Именно ЖРАЛ, как Собакевич, который в „Мёртвых душах“ за полчаса „доехал до конца“ гигантского осетра. Толубеев жрал азартно с массой придуманных смешных приспособлений. Ивану Ивановичу я велел приготовить жареную рыбу, причём очень костлявую. Как же обсасывал волшебник Меркурьев каждую косточку! У меня не хватало сил остановить этот процесс. <...> Наконец, я хлопнул в ладоши и... Боюсь, что подобного я не увижу никогда. Заметив врага своего, Меркурьев — Иван Иванович сначала побледнел, потом лицо его стало краснеть до багрового цвета, а глаза налились слезами. Он вскочил, опрокинув прибор. К счастью, брака киноплёнки не было...».
Действительно, как и легендарный Варламов, Меркурьев был актёром колоссальной интуиции. Он чувствовал не законы жанра, а нерв каждого конкретного момента спектакля — ив зависимости от того, как и насколько этот нерв был напряжён, играл так или этак. Потому давались ему без труда роли внежанровые, трагикомические. А уж если, действительно, считать его актёром комедии — то «комедии» в том смысле, который вкладывали в это слово Данте, Бальзак и Чехов.
Возможно, это звучит излишне пафосно. Но дело в том, что роль Лесничего была для Шварца особенно важной и дорогой. В одном из телевизионных интервью внучка писателя, Мария Крыжановская, рассказала, что характер Золушки он писал с собственной дочери Наташи. А раз так, то нельзя не провести некоторых аналогий между Лесничим и самим Шварцем. Конечно, никому не придёт в голову сравнивать жену Шварца, Екатерину Ивановну, с Мачехой, но известно, что писатель был невероятно зависим от неё и во всём ей подчинялся. В оригинальной сказке Шарля Перро опустившийся отец Золушки «на всё смотрел глазами» жены и «только побранил бы дочку за неблагодарность и непослушание».
В фильме — мудрый, всё понимающий, но внутренне слабый человек, который лишь в конце решается на активный поступок и сам приводит Золушку во дворец. Из всех ролей в сценарии эта написана наименее эффектно — от исполнителя же её требовались два качества: такт и деликатность. Именно это Меркурьев и сыграл — хотя всем известно, как любил он и умел «блеснуть» в каждой роли.
Петр Багров. Золушка. Жители сказочного королевства. ЗАО «Киновидеообъединение "Крупный план"». Москва. 2011