Режиссер Илья Авербах говорил о Филиппке, сыгранном Юрием Богатыревым в фильме «Объяснение в любви»: «Человек, который, сумел прожить свою жизнь», «Человек, сохранивший себя».
По выставке графических работ Ю. Богатырева, открытой в Ленинградском дворце молодежи, ходишь с чувством: рисовал всю взрослую жизнь, как хотел, потому что это доставляло удовольствие.
Художник Богатырев — маньерист и фовист, экспрессионист и пуантилист. Сам процесс рисования доставлял радость — значит, как всем нам в любимом деле, ему хотелось все попробовать. Не следует искать сложностей, ответы просты, например портрет художника и кинодраматурга А. Адабашьяна сделан откровенно «под Сарьяна», наверное, оттого, что эти две фамилии рифмуются.
Плохо, что рядом с названиями многих рисунков и картин нет дат. Эскиз-портрет, выполненный шариковой ручкой и карандашом Любови Добржанекой: лицо и одновременно тень от лица — навеян он образом, сыгранным актрисой в фильме А. Эфроса «В четверг и больше никогда», или это самостоятельное открытие?
Мне рассказывали, что Юрий Богатырев в праздники старался всякому преподнести хоть небольшой подарок, что был добрым, светлым человеком. А когда он умер, в московской театральной среде образовалась пустота. Оказалось, многие внутренне ориентировались на него в жизни, прежде, чем совершить поступок: порядочно — непорядочно.
Крупные черты лица: лоб, рот, нос, глаза, всегда немного грустные и растерянные. В самом деле, даже у супермена Шилова из вестерна «Свой среди чужих, чужой среди своих» и у Штольца в «Обломове»: как бы ни бодрился, не верилось...
В иллюстрациях к «Трем сестрам» Богатырев изобразил себя Андреем Прозоровым. Сидит, спокоен, смотрит на нас: чуть улыбнувшись, а на коленях — категорически несимпатичная Наташа, Жена. «Я люблю Наташу, это так, но иногда она кажется мне удивительно пошлой, и тогда я теряюсь, не понимаю, за что, отчего я так люблю ее, по крайней мере любил...». Чеховский Андрей, не сыгранный Богатыревым, со всеми уживался бы, никому не по лени — по крови не мешал жить.
Вспомнилось- как актер играл ухажера Зинули, Федора Ивановича, в мхатовском спектакле «Чокнутая». Получался не тельмановский приземленный, трусливый прагматик, а защитник, смешливый уберегатель, отрешенный от суеты. Еще вспомнилось, как комично мерил сцену прямыми линиями, диагоналями, чуть наклонившись вперед и торопливо приговаривая нравоучения, его демагогичный Клеант в мольеровском «Тартюфе»...
«Хочется пожелать Себе, — написал актер, — чтобы посетители отнеслись к этой выставке без лишней строгости и хотя бы несколько раз улыбнулись».
М. Абельская. Ответы просты. Вечерний Ленинград. 1989. 20 мая.