«Ключ без права передачи» (1976) и «Розыгрыш» (1976)

Люди затянувшейся молодости. — У Белой вороны конфликт с временем. — Массовая культура присваивает Белую ворону.

Вот здесь — болевая точка конфликта. Помните, монолог Быкова в финале «Звонят, откройте, дверь!». На что должно «ухлопывать жизнь»? С точки зрения «отцов» — на смысл, с точки зрения «детей» — на саму жизнь. Устроиться в жизни, чтобы не быть ею униженным. Просчитать варианты, чтобы получить ощутимый результат. Они разные, эти «дети», и результаты им нужны разные, и слово «устроиться» они понимают по-разному.

Как в любом поколении, в них намешано многое — есть карьеристы и мирные обыватели, честолюбцы и скромники, трудолюбивые муравьи и отпетые мошенники. Но одно их объединяет — они больше не живут со своей страной общей жизнью, и им в голову не придет воспринимать это как трагедию.

«Мы с вами люди уникального поколения. Люди затянувшейся молодости», — говорит в начале фильма бывший одноклассник Свешникова.

Вот этой «затянувшейся молодости» отцов и предъявляется счет, а конфликт из школьного пространства перемещается в пространство семейное.

В чем суть счета, предъявленного «промотавшемуся» отцу? У него ничего нет, кроме его собственной судьбы. Кроме выстраданного им кодекса поведения, который не может быть передан по наследству — другое время, другая страна.

Все вышесказанное, как вы, вероятно, поняли, имеет отношение лишь к герою-Наставнику определенного поколения — и трубач из «Звонят, откройте дверь», и Мельников из «Доживем до понедельника», и Свешников из «Дневника директора школы», и отец Олега в «Розыгрыше», и даже (пусть метафорически), Викниксор в «Республике ШКИД» — это все не просто шестидесятники, а ранние шестидесятники. Это не значит, что у последующих поколений не было конфликтов с детьми — были, но мы все-таки дотянем сегодня до конца именно эту ниточку.

К слову, когда описанную модель пытались примерить на людей других поколений, получалось, на мой взгляд, неубедительно.

Например, почти одновременно с «Дневником…» на той же студии был сделан еще один «школьный» фильм — «Ключ без права передачи» Динары Асановой.

Что-то мешает сегодня воспринимать фильм как живой и современный — что-то на первый взгляд неуловимое, что трудно сразу подцепить. И это «что-то» — как ни странно, неправда. Все старшеклассники сплошь уникальны: толстый очкарик талантлив, вдохновенен, рассуждает мудро как сорокалетний интеллигент. Саша Майданов — бунтарь без причины, рыцарь без страха и упрека. Третий настолько учен, что хоть сейчас готов защищать диссертацию.

Все они красавцы, все они таланты, все они поэты…

Красавица, талант и поэт также их учительница Марина Максимовна в исполнении теперь уже взрослой Елены Прокловой. Как будто бы возвращается модель «Республики ШКИД» — Белая ворона сбивает в стаю птенцов и учит их быть Белыми воронами. Но просвещенная словесница как-то удивительно неприятна в своем ригоризме, а от эпизодов возвышенных камланий старшеклассников с их кумиром остается ощущение какой-то неестественности.

Давайте жить во всем, друг другу потакая
Тем более, что жизнь короткая такая…

— самозабвенно тянут юные вундеркинды усталые слова поэта, которым к этому моменту добрых два десятка лет. Они поют не свои песни, а песни своих отцов, поют с чужого голоса.

В том же году выходит фильм «Розыгрыш». Плюшевый, какой-то удивительно разноцветный (ощущение, что краску для фломастеров «вырви глаз» обильно смешали с глицерином), с дорогими декорациями и чудовищной какофонией под видом «молодежной» лирической музыки — вот это уже гиньоль, имперский Большой стиль, как его понимали семидесятые. Здесь нас интересуют два обстоятельства. Во-первых, Белая ворона (патлатый юный музыкант в исполнении Харатьяна) стала совсем ручной: ей только нужно разрешить терзать гитарные струны, а дальше обеспечены благодарности от милиции за шефские концерты. Что же касается его вечного оппонента, Прагматика — он совсем заматерел, смотрит гоголем, имеет властную повадку, подмял под себя класс. В гневе он страшен. Уничижительный монолог, который он обращает к почтенной учительнице в день ее юбилея (нулевой результат жизни, кому вы теперь нужны, старая калоша и т. д.) уже почти подпадает под статью за оскорбление личности.

В этом же фильме откуда ни возьмись как живой возникает Олег Табаков — в беретке и с трубой в руках. Ба, да мы знаем этого человека! И диалог его с сыном (прекрасно все-таки сыгранный Табаковым) мы тоже хорошо знаем. В ответ уже известный нам упрек про даром прожитые годы, он чудак-человек, опять все про то же — что жизнь не для того дана, чтобы к цели…

Так, сюжет Белой вороны присваивается массовой культурой, и это означает, что она уходит из точки актуальности, и, соответственно, перестает быть предметом авторской рефлексии.

Аркус Л. Приключения белой вороны: Эволюция «школьного фильма» в советском кино // Сеанс. 2009. № 41/42.