Все началось с Феогнида из Магары я купил книжечку стихов этого великолепного древнегреческого поэта в русском переводе.
В свое время я окончил царскосельскую классическую гимназию. Иннокентий Анненский — не только известный поэт, но и превосходнейший переводчик с древних языков, знаток античной филологии, – не был уже ее директором, но дух Анненского жил в гимназии и при мне. Латынь я знал хорошо, читал римских авторов в подлиннике. Древнегреческим владел не так свободно, но любил и греческих авторов.
Я говорю о себе так подробно, потому что без этой преамбулы непонятно будет все последующее.
Итак, я купил книжку Феогнида, на титуле стояло: «Перевод Адриана Пиотровского».
Когда я году в 1928-м пришел на студию и первый раз встретился с Адрианом Ивановичем, я сказал ему, как пароль:
- Феогнид из Магары.
- Откуда вы знаете? — спросил он.
Я объяснил, и тут вместо разговора о кадрах, метражах, осветителях, аппаратах, монтаже началась беседа об античности, о художниках-мирискусниках, о Скрябине... Мы читали друг другу стихи. Я тогда помнил их много, от Овидия до Блока. Так бывало всегда, в каждую нашу встречу.
Это может показаться странным. Почему в рабочее время, в рабочем кабинете два работника студии говорят не на производственную, а словно бы на отвлеченную тему, ведут светскую беседу?
Но ничто мне, оператору, не помогало больше, чем такие именно разговоры с Адрианом Ивановичем.
Я не мыслю своей профессии отдельно. Она никогда не существовала для меня вне искусства вообще.
Перед тем как начать снимать, я слушал или читал те стихи, которые должны были помочь мне снимать ту картину. Я как бы должен был сперва ее услышать и только потом увидеть. Приведу пример: стихи Всеволода Рождественского «Германия» помогли мне увидеть зрительные образы фильма «Фриц Бауэр», который я снимал.
Конечно, помогает оператору, и мне в том числе, и художнику изобразительное искусство. У Кустодиева Н. Суворов и я находили образы для «Грозы».
Какое отношение это имеет к Адриану Ивановичу? А вот какое: он создавал на студии тот воздух искусства, мыслей, образов, широчайших художественных ассоциаций, без которых лично я не мог бы работать. Не ладится что-нибудь, а поговоришь с ним о Блоке, о Шекспире, о музыке Шостаковича, и все пойдет на съемках.
Он очень много сделал для нашего коллектива, режиссера В. Петрова, художника Н. Суворова и меня. Он помог нам объединиться. Он помогал нам, как и всем остальным, во всех наших фильмах от «Адреса Ленина» до «Петра Первого». У него был свежий и доброжелательный взгляд критика, и о всегда умел подсказать то, что именно этому человеку, именно сейчас было нужно.
Чем старше и опытнее мы становились, тем реже приходили к нему. Мы уже многое умели. Но мы знали: к нему всегда можно прийти. И как это было важно! Для нас, для всех на студии.
Горданов В. Воздух искусства // Адриан Пиотровский. Театр. Кино. Жизнь. Л.: Искусство, 1969. С. 339-340.