Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Вкус настоящей, «нерафинированной» жизни

...Суровая жизнь, наверное, его сформировала... Еще до рождения Петра мы с мужем были уверены, что родится мальчик. Никаких разговоров о девочке даже не было. Родился Петр под Киевом 1 января 1960 года, муж сразу же прислал телеграмму, в которой значилось, что имя сыну — Петр. И вот его, месячного ребенка, я везла самолетом из Киева в Москву, а затем из Москвы в Ташкент (тогда не было прямого сообщения Киев — Ташкент). Рюкзак с пеленками и чемодан с книгами, которые мне удалось приобрести в Киеве, — это все, что было со мной в дороге. В нашем доме, кроме книг, ничего не было, и это безусловно сыграло свою роль в формировании мировоззрения сына. Вообще мои дети очень рано научились читать. Петя научился читать в пять лет. Мы с мужем детей не баловали, но считали так: наши мальчики обязательно должны уметь плавать, кататься на горных лыжах — этому мы их и учили: водили в бассейн, брали с собой в горы... А всему остальному Петр и Костя научились уже сами. Учеба Петру давалась довольно легко. Петр очень рано начал читать «взрослые» книжки. Помню, когда в шестом классе проходили по истории Богдана Хмельницкого (а Петр к тому времени уже успел прочитать двухтомник Натана Рыбака «Переяславская рада»), Петр, выслушав рассказ учительницы, поднимает руку со словами: «Можно, я дополню?» Учительница садится на последнюю парту, и Петр начинает рассказывать: из двух книг он выбрал самое существенное. Это меня тогда поразило — способность Петра выбрать главное и отсеять второстепенное. У него прекрасно шли физика и математика; уже учась в Московском институте стали и сплавов, Петр постоянно участвовал в различных физико-математических олимпиадах. Однажды, после сдачи очередного экзамена, Петр сказал мне: «Ты знаешь, я остался доволен этим преподавателем, как она беседовала со мной». Я много работала и не всегда имела возможность оставаться с маленьким Костей, но была абсолютно уверена, что Петр накормит его, переоденет и уложит спать.

Когда Петр учился в десятом классе, у него был такой распорядок дня: в половине шестого утра — подъем, затем — зарядка, а после этого, еще до школы — самостоятельные занятия: физика, математика... Петр очень болезненно реагировал на несправедливость, он мог в открытую сказать об этом той же учительнице, которая тут же отправляла его за родителями. В нашей семье отношения были очень доверительными, поэтому, прежде чем я отправлялась на встречу с учительницей, была уже в курсе всех событий. Я говорила ему: «Петре, ну подожди немного, не выступай, кончишь десятый класс, уйдешь, поступишь в институт». А он мне: «Мама, но вы же с отцом не такие!» Вообще мы с мужем всегда верили детям. Когда родился Костя, Петя (он тогда учился в шестом классе) написал на открыточке такое стихотворение: «На улице Энгельса, в роддоме номер пять родился мальчишечка и начал кричать». Петр любил музыку. Он сам покупал пластинки — Вивальди, Шопена, Баха, Вагнера, Брамса, Владимира Высоцкого...

Когда Петру было девять лет, мы с мужем взяли его в горы, и он вместе с нами поднялся на высоту 4000 метров, а до этого он провел с нами лето на Памире — вместе ставили палатки, ловили рыбу. Мы старались, чтобы дети жили той же жизнью, что и родители, мы хотели, чтобы они почувствовали вкус настоящей, «нерафинированной» жизни. Горы, простор, чистое синее небо... Это очень мощно действует на человека, особенно на ребенка. Это завораживает... И хочется жить. А все эти городские проблемы уходят на задний план, все это кажется не основным. А суть — вот она! — борьба с трудностями: снег, лед, камни, холод... И в результате мои дети стали совершенно самостоятельными людьми.

Этот образ жизни приучил их к самостоятельности, ответственности. Поэтому, когда Петр и Костя жили одни в Москве, я была за них совершенно спокойна. Все свое свободное время мы старались проводить с детьми. Мы считали так: что интересно и нам, то должно быть интересно и детям. Но мы никогда не навязывали им что-либо, не говорили: «Вы обязаны делать это так!» Поэтому у них и появлялся интерес.

Петр говорил мне потом: «Знаешь, мама, я море тоже люблю, но горы все-таки больше...» Муж мой был романтик, я — романтик, и дети мои — тоже романтики!

...Я всегда считала — у Петра аналитический склад ума. Он лишнего не пишет, выдает самую суть.

Когда Петр приезжал домой в Ташкент, то всегда с порога протягивал мне букетик цветов: «Это тебе, мама!» После окончания третьего курса института стали и сплавов Петр сказал мне, что хочет уйти из института, потому что решил переменить специальность. Я ответила, что не против, но этот институт он должен закончить, потому что любое начатое дело нужно доводить до конца. И он сказал: «Хорошо». И вот Петр закончил институт, два года отслужил в армии, устроился работать в съемочную группу на «Узбек-фильм», и затем послал свои работы во ВГИК на творческий конкурс. И вот приходит ему ответ из Москвы. Прочитав письмо, Петр сказал: «Значит так: я еду поступать во ВГИК, на сценарный факультет». Это было в июне 1985 года...

Луцик Е. О моем сыне // Киносценарии. 2001. № 1.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera