Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Брутальная экспрессия и эпический стоицизм

После трагической гибели Алексея Саморядова Петр Луцик не писал более сценариев для других режиссеров. Он поставил «Окраину» и режиссерским своим дебютом доказал то, что в доказательствах как бы и не нуждалось: амбиции их творческого тандема были не ложными, претензии — правомерными, идеи — плодотворными, самооценка — адекватной. «Окраина» — образец профессиональной трезвости и художественной самостоятельности.

В начале девяностых, когда Система рухнула и в очередной раз обнаружила странное непостоянство российского уклада — неуместными оказались самопальный уют и чрезмерная т. н. «психология» позднесоветского кино: вялого, аморфного и, по большей части, малопродуктивного в смысле художественных идей. В этот момент на исторической арене появились сценаристы П. Л. и А. С., которые не ограничились сменой интонации, но предложили принципиально новую систему ценностей.

Их сюжеты не предполагали тонкую психологическую вязь, отказывая интеллигентскому сознанию в праве на упоительный нарциссизм. В клочья изодрав кружево индивидуальной психологии, П. Л. и А. С. поставили на традиционного персонажа героической эпохи — на коллективное тело. Откровенный мифологизм сценариев, ярко выраженная оппозиция «мужское/женское», брутальность фабульных построений, подлинность конкретных и сильных человеческих желаний — все это приметы индивидуального стиля соавторов-драматургов.

Однако подлинной драмой сценаристов стало то, что постановщики придерживались совершенно иных социокультурных принципов. В «Дюбе-дюбе» или в «Детях чугунных богов» место брутальной экспрессии, эпического стоицизма заняла имитация «хорошего», а на деле — выморочного европейского стиля.

Своего пика профанация достигла в картине «Лимита». Постановщика не удовлетворил первоначальный текст П. Л. и А. С., в результате сценарий «доводил до ума» известный пересмешник Ираклий Квирикадзе.

П. Л. и А. С. терпеливо и настойчиво заявляли несогласие с режиссерскими версиями, утверждали свое пристрастное отношение к советскому кинематографу эпохи бури и натиска. Идеология, с их точки зрения, тут ни при чем — она лишь необязательный довесок к миру сильных страстей и мощных характеров. Персонажи этически вменяемы и определенны, с чувством собственного достоинства, их глаза не потухли, в отличие от безжизненных зрачков героев застойного кинематографа, по лекалам которого горе-постановщики кроят свои нехитрые режиссерские разработки, а затем режут пленку на монтажном столе.

Воспроизводя коллективные представления и архетипы мифологического сознания, П. Л. и А. С. вели плодотворную полемику с культурой психологического реализма позднесоветской эпохи. Полное уничтожение мелкого психологического жеста — одна из стратегических установок драматургов.

С точки зрения П. Л. и А. С., система индивидуальных психологических жестов типа «стимул — реакция» неудовлетворительна. Их герой сам творит собственные реальность и судьбу. Укорененные в фольклорной традиции литературные опыты П. Л. и А. С., так называемые «сказочки», подчеркивали склонность к мифологической определенности, допсихологической однозначности характеров и ситуаций. Вместе с тем сюжеты П. Л. и А. С. не чужды атмосфере метафизического беспокойства. Сопряжение безличного фольклорного начала и остраняющей стратегии «начитанных» авторов позволило нагрузить «типовые» конструкции новым содержанием.

Как правило, драматурги создавали «мужские» сюжеты. Женская точка зрения даже не подразумевалась. В этом смысле показательна «Дюба-дюба», где главный герой освобождает некогда любимую женщину из колонии строгого режима лишь для того, чтобы тотчас убедиться в ее ненужности. Любовь прошла? Важнее то, что женщина как активный и значимый персонаж в принципе не нужна брутальным сюжетам П. Л. и А. С. Какова, по их мнению, суровая российская реальность, таковы и принципы сюжетосложения.

В фильме «Окраина», поставленном по совместному с А. С. сценарию, П. Л., выступающий как режиссер-дебютант, актуализирует идею стоицизма. «Окраина» — не просто название картины и реальная география уральского села; «окраина» — некий метафизический топос, обозначение той психологической реальности, которая в обществе потребления вытеснена на периферию сознания, однако не становится от этого менее реальной, жесткой и проблематичной.

Манцов И. Петр Луцик, Алексей Саморядов // Новейшая история отечественного кино. Т. II. СПб.: Сеанс, 2001. С. 192-193.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera