В Средние века флагеллантами называли себя аскеты, которые странствовали по городам Европы и доводили свое тело до полнота физического истощения. В новом романе Юрия Арабова в этой роли выступают российские интеллигенты, прибегающие к безжалостному самобичеванию в целях покаяния.
Главный герой «Флагеллантов» — гобоист Яков, теряющий работу в оркестре. Точнее, ее теряет весь оркестр — помещение, в котором он репетирует, в соответствии с новыми коммерческими веяниями сдается клубу восточных единоборств. Музыкантов распускают на вое четыре стороны, и Яков обретает долгожданную свободу. Дело в том, что он ненавидел свою профессию и полжизни потратил на то, чтобы научиться виртуозно халтурить. «...Я сижу в оркестровой яме, как дикий зверь сидит в своем логове. На мне напялен ношеный фрак, под ним — запах пота и крахмал твердого воротничка. Я читаю Уилки Коллинза, читаю про то, как какой-то юноша бродит в лунатическом трансе по коридорам старинного дома и крадет в полной несознанке драгоценный камень. При этом твердо знаю, что вступлю со своим гобоем вовремя, когда надо, и никто, в том числе и Борисыч, не упрекнет меня в непрофессионализме! Но что делать человеку, который в своей жизни научился только одному — изображать бурную деятельность?»
Итак, Юрий Арабов поднимает одну из самых болезненных и актуальных тем для своего поколения и одновременно одну из самых любимых. Потому они и флагелланты, что очень любят ковырять собственные раны, стараясь за болью и кровью разглядеть истинные причины фиаско — своего личного и общества в целом. Арабов находит простую и емкую метафору образа жизни недавно минувшего рубежа веков — Яков устраивается на работу в некую таинственную корпорацию, делающую деньги из воздуха: пухлые пачки зеленых купюр сыплются бывшему гобоисту в карман даже тогда, когда он и пальцем не шевелит. А уж если пошевелит, дензнаки и вовсе текут рекой. Но как интеллигент до мозга костей, Яков не может долго мириться с таким положением вещей. Его начинает мучить совесть по поведу нечестно полученных денег; а антураж мрачного подземного офиса наталкивает на мысль о заживо похороненных людях. И эта метафора тоже проста и понятна: те, кто обрек себя на погоню за миллионами, в нравственном смысле давно уже умерли. Вернуть их на путь истинный невозможно, пытаться призвать к сдержанности бессмысленно, и Яков решает, что должен сначала разобраться с самим собой. А где в наше время можно спокойно подумать о смысле жизни и сущности бытия? Музыкант находит идеальное место — кладбище. Но посиделки на могиле мало облегчают его тягу к осмыслению всего и вся, и Яков решает закопать себя заживо — рядом с давно похороненной матерью. Он наконец обретает душевный покой. «Это у вас душно, тяжело, на поверхности. Вечно вы суетитесь, грызете друг другу глотки, закатываете глаза и цокаете языком, пробуя какую-нибудь стряпню на презентации, и не знаете, не отдаете себе отчета в том, что повар наплевал в нее, в эту стряпню, наплевал не фигурально, а специально наплевал, из-за своего отвращения ко всем вам и к собственной жизни в целом. У нашего же усопшего брата в глубине земных пластов ничего подобного нет и не предвидится». Под землей Яков мирится с матерью и смотрит переносной телевизор, дабы обрести пищу для размышлений. «По поводу своей прошедшей жизни я не опечален, в ней нет тайны, потому что Бог через нее все сказал, загнав меня под землю и возможность тем самым прийти наконец-то в себя». Выводы, которые делает Яков, предсказуемы: начальство в России всегда будет плохим, деревня продолжит вымирать, а интеллигенция вряд ли научится брать на себя ответственность за свои поступки. Нужно ли было для этого лезть под землю? Арабов убежден, что да, — все другие круги бытия и небытия отечественные флагелланты уже преодолели.
Арабов Ю. «Флагелланты». М.: «Вагриус», 2006.
Александров Я. Подземные радости // Культура. 2006. № 27. С. 4.