Александр Сокуров всегда снимал кино не для всех. Но его последняя картина «Молох» привлекла внимание даже тех, кто раньше не интересовался творчеством режиссера. Этому способствовал, конечно, сюжет, который при желании можно посчитать скандальным: любовь Гитлера и Евы Браун. «Молох» сразу попал в Каннский конкурс, и его необычность спровоцировала прихотливое поведение жюри, которое то хвалило, то ругало картину и вручило в результате приз за сценарий Юрию Арабову. И на российском «Кинотавре» самые бурные страсти бушевали вокруг «Молоха»...
«Пока вы живете, буду жив и я» — это последние слова, которые произносит Гитлер в фильме «Молох». Слова довольно загадочные. Обращены они к Еве Браун, пока еще любовнице, которая станет его женой только в последние минуты перед самоубийством. Но действие фильма ограничено одним днем 1942 года. Было ли все это на самом деле? Скорее всего нет. Даже наверняка нет. Хотя многие фразы из диалогов взяты из «Застольных разговоров» Гитлера в его ближнем кругу, записанных его личным секретарем Ликером. В фильме нет почти никаких упоминаний о том, что происходит за стенами этого старинного замка-крепости в Альпах. Такое домашнее кино. Великий человек, первое лицо государства на досуге. Герой дня без галстука. Вокруг него — свита, люди с не забытыми до сих пор фамилиями: убогий низкорослый Геббельс, министр пропаганды; его жена Магда; озабоченный карьерой толстый боров Борман; секретарь; официантки; пастор; мажордом.
И, конечно, Ева Браун.
Мы очень мало о ней знаем. Она не была «помпадуршей», то есть роковой женщиной, которая вершит судьбы мира, дергая за веревочки своего мужа или любовника. Ева самая обыкновенная, простоватая мещаночка, идеал, насаждавшийся в сознание нации — белокурая, коренастенькая, здоровая, без всяких отклонений и склонностей к декадентским извращениям. Она так простодушно радуется не первой свежести дамским журналам, которые привозит ей Магда. Актриса-дебютантка Елена Руфанова своей героине льстит — сама она гораздо красивее и, уж конечно, во много раз пластичнее и тоньше. И умнее тоже. Даже не просто умнее, она очень остроумна и иронична. Эти качества, разумеется, придал ей Юрий Арабов, поэт-постмодернист. Разве могла бы настоящая Ева осмелиться так шутить со своим кумиром: «Однажды я перерезала провод твоего оперативного телефона... ты тогда проиграл одно из своих сражений!» Разве могла она так фамильярно тыкать его пальчиком в живот или драться, катаясь по полу? Скорее всего она была в высшей степени примерной и кроткой подругой. Без капризов и претензий. Безмолвная и безликая спутница.
Но эта женщина действительно любила Адольфа Гитлера.
Можно ли было вообще полюбить такое чудовище?
Надо сказать, что наше представление о Гитлере во многом сформировано кинематографом, где он обычно изображался фигурой либо однозначно монструозной, либо смешно пародийной. Конечно, невозможно представить себе, что такой Гитлер способен привлечь женское внимание. Однако вспомним классический пример Ричарда III, урода-горбуна, который прямо у гроба мужа соблазняет изысканную красавицу-королеву. Женщины обладают неким внутренним зрением. Их притягивает не внешняя красота и даже не мускулы, свидетельство силы, а энергия власти, исходящая от мужчины. Гитлер обладал тем, что принято называть харизмой, аурой и всем таким прочим, иными словами — огромным магнетизмом, против которого невозможно было устоять. К тому же следует сказать, что Гитлер внешне вовсе не был ни смешным, ни зловещим, он был довольно высокого роста, очень аккуратный, неплохо сложенный, с довольно правильными чертами лица и приятным голосом. Понятно, что устоять против его обаяния не смогла целая нация, не то что бедная Ева Браун.
Впрочем, почему Ева бедная? Ей удалось то, о чем во все времена мечтают многие и многие женщины, — захомутать первого в стране мужчину. Всеобщего кумира, почти бога. Но все-таки она бедная. Потому что ее кумир, с такой легкостью завоевавший народную любовь, в которого наверняка втайне было влюблено немало женщин, сам любить не мог. Не в физиологическом смысле, а в сердечном. Она понимала это и трижды пыталась кончить жизнь самоубийством.
Его сжигали другие страсти.
Давно было сказано: чтобы понять, что такое нацизм, надо увидеть в Гитлере человека. Именно это и сделано в фильме Сокурова, который давно задумывался о тайне Гитлера и еще студентом ВГИКа сделал для горьковского телевидения документальную ленту «Соната для Гитлера».
Сокуров пригласил на эту роль Леонида Мозгового, дебютировавшего у него в картине «Камень». Во время съемок фильма «Мать и сын» Сокуров увидел руины разбомбленной виллы Гитлера Бергхоф, которые произвели на него сильное впечатление. Уединенный замок в Альпах, где происходит действие «Молоха», отчасти напоминает эту виллу, а отчасти мифический рыцарский замок. Гитлер «Молоха» — несчастный, одинокий аскет-фанатик. В 1942 году — еще в расцвете сил, на пике военных успехов. Но Ева, как было сказано, видит его другими глазами. Как будто из будущего. В финале, когда они расстаются и Гитлер уезжает, у него взгляд старика. Такой взгляд режиссер увидел у него в хроникальных кадрах, когда фюрер провожал из бункера на фронт мальчиков гитлерюгенда. Провожал на верную смерть. Чувствуя собственную обреченность.
«Молох» получил в Канне приз за лучший сценарий. На самом деле еще больше заслуживает такого приза тот самый литературный исходник, который опубликован под названием «Мистерия горы», — сочинение поэта и писателя Юрия Арабова. И, надо сказать, то, что вышло из-под пера Арабова, по замыслу нечто другое, чем фильм Александра Сокурова. Картина получилась более личностная, сосредоточенная на главной фигуре, сценарий же в большей мере о том, как и на какой почве возникают и зреют настроения, из которых рождается фашизм. Можно сказать, что слова «Пока вы живете, буду жив и я» у Сокурова больше обращены к Еве Браун, а у Арабова — к людям вообще, жаждущим поклонения, истово ищущим кумира, готовым бесконечно приносить жертвы Молоху, ветхозаветному божеству, которому особенно сладостно было сожжение у его алтаря детей.
Так или иначе, даже если это фильм о человеке, он в первую очередь о власти, а власть — любая — вовсе не от Бога. Так говорит Александр Сокуров, и он абсолютно прав.
Цыркун Н. Адольф и Ева // Кино Парк. 1999. № 8.