Каждое время имеет своих героев, и, отыскивая, запечатляя, объясняя их, искусство оставляет нам драгоценные художественные свидетельства эпохи.
Не знаю, может быть, детские впечатления наиболее стойки или здесь какая-то другая причина, но, когда я думаю о том, как дела и дни страны выражались в работах мастеров экрана, на память прежде всего приходят лучшие ленты 30-х годов, молодые актеры, в них снявшиеся и сразу ставшие всенародно известными. Пусть многое в лентах этих кажется сегодня наивным и устарелым, но в каждом, кто видел их, остались жить атмосфера, воздух времени, и герои Макаровой и Кузьминой, Андреева и Чиркова, Боголюбова и Бабочкина по сей день вспоминаются как живые, реальные люди. И герои Петра Алейникова, Марка Бернеса, совсем недавно ушедших на таком высоком творческом взлете... И герои Жеймо, Масохи, Крылова, Ивана Кузнецова — актеров, которых се годняшний молодой зритель знает меньше, но пересмотрите «Большую жизнь», «Подруг», «На границе», «Комсомольск», «Семеро смелых», и вы убедитесь, сколь многое в вашем духовном мире по-прежнему связано с этими именами.
По-разному складывались судьбы артистов, кто-то исчерпал себя первыми удачами, к кому-то приходили новые, не менее блистательные. Иные продолжали работать плодотворно и много, но все же не сделали всего, что могли бы сделать, на что были способны. Какие нравственные, художественные законы влияли на эти актерские судьбы? Что такое — нравственная позиция, нравственное чувство актера? Что понимать под его гражданской творческой принципиальностью?
С этими проблемами и вопросами я пришел к Олегу Петровичу Жакову, одному из интереснейших в «поколении 30-х годов» актеру, которого давно и верно люблю. Пришел, поздравил с присвоением звания народного артиста СССР (для меня такое признание его кинематографических заслуг — в самом деле личная радость) и тут же сказал, что, в общем-то, визит мой ни в коей мере не носит скоропалительно-поздравительного характера, что думал я об этом визите давно.
Жаков. Знаете, юбилейно-парадных интервью я сам терпеть не могу. Хотя, разумеется, рад званию, и поздравления принимать приятно. Что же касается вопросов, проблем, которые вы поставили, то они очень существенны, актуальны, но и обширны, и многогранны чрезвычайно, вряд ли мы с вами обсудим их хоть сколько-нибудь всесторонне...
Почему одни мои кинематографические сверстники в зените заслуженной славы, а другие полузабыты, хотя начинали не хуже первых и надежды подавали не меньшие? Прежде всего меру таланта редко удается установить сразу, для этого нужны годы, а торопливые, пусть и эмоциональные, искренние оценки часто бывают ошибочны. Но, разумеется, не только в таланте дело...
Корреспондент. Наверное, нужно говорить об умении сохранить себя, сберечь в себе живую душу художника, не разбазарить, не разменять на мелочи отпущенный природой дар? То есть именно о принципиальности актера.
Жаков. Очень, конечно, соблазнительно было бы установить здесь прямые зависимости, прямые связи с творческими итогами, но от этого, мне кажется, следует остеречься. То есть связи, конечно, существуют, но они гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.
С нравственной позицией, к примеру, писателя все обстоит яснее, актерское же творчество по природе своей вторично. Едва приступая к делу, актер уже кругом зависим (я имею в виду творческую, профессиональную зависимость) — от сценарного материала, режиссера, оператора, худсовета... Предположим, вам дали роль, а вы считаете ее неинтересной, фальшивой и отказываетесь, стремясь сохранить в себе живую душу художника. Отказываетесь раз, другой, третий, не играете в ожидании своего часа. И вот час настает, вы получаете тот материал, о котором мечтали, работаете с увлечением. И в какой-то момент обнаруживаете (хорошо еще, если сам, если не вынуждаете других к тягостным объяснениям) — обнаруживаете, что не в силах этот материал одолеть Почему? Был простой, нерабочие месяцы, а то и годы — и вы попросту дисквалифицировались. Ведь актерское дело требует постоянного тренажа.
Возьмем иной вариант. Опасаясь потери квалификации, простоя, артист берется за откровенно слабые роли в откровенно слабых сценариях. Получается, понятное дело, малоинтересно. Снимается актер много, но, в сущности, бестолково, и физиономия его в конце концов надоедает и режиссерам, и зрителям.
Корреспондент. Такой «мелькающий» актер действительно производит тягостное впечатление. Вообще, сталкиваясь с фильмами серыми, сработанными на живую нитку, мы обычно виним сценаристов, режиссеров, а про актеров высказываемся в том смысле, что они были поставлены в трудное положение, старались, но не смогли преодолеть и т. д. Но ведь нередко приходится видеть, как, участвуя в проходной, второстепенной ленте, артист заведомо воздерживается от душевных затрат, работает наскоро. Доля моральной ответственности за художественный брак ложится в этом случае и на его плечи.
Жаков. В общем-то верно, но не судите слишком категорично и строго. Поверьте моему опыту: сознательно халтурящий артист — явление редчайшее. Обычно мы выкладываемся в любой роли, стараемся сделать максимум возможного, это почти даже бессознательно, это в актерской натуре, в самой актерской сути... И все равно они жестоко мстят за себя, нелюбимые, напрасно взятые роли. Мстят внутренним оскудением, невосполнимой утратой душевного запаса.
Как избежать крайностей, благополучно обойти все рифы? Затрудняюсь дать какой-либо однозначный ответ. Артист — профессия безжалостная, здесь почти нет правил, скорее — одни исключения.
Корреспондент. Олег Петрович, я видел очень незначительные фильмы с вашим участием, знаю роли, которые к числу серьезных ваших достижений не отнесешь. Но ни одной пустой, вовсе лишенной внутреннего содержания роли не знаю — это могу утверждать определенно. Ни единого раза «е ощутил душевной фальши. Никогда не закрадывалась мысль, что вы говорите своей работой то, чего говорить не хотели, во что не верите, к чему равнодушны. И это роднит проходные роли артиста Жакова с самыми крупными его победами. Так я думаю.
Жаков. Не мне судить о точности ваших наблюдений. Могу сказать только, что намерения мои, направленность усилий вы, во всяком случае, ощутили верно. Когда нет больших ролей (не по объему, по духовному масштабу, иная эпизодическая роль стоит главных, и я люблю сниматься в таких эпизодах), так вот, когда нет больших ролей, берусь за маленькие, которые при всей своей скромности не противоречили бы моим понятиям о жизни, об искусстве, моим симпатиям и антипатиям. Берусь за работу, которой я не смогу сказать много, не скажу честно то, что думаю. Это помогает сохранять форму и встречать внутренне подготовленным те нечастые роли, ради которых, собственно, и стоит заниматься актерским делом.
Корреспондент. Если во всякой новой роли артист будет решительно, диаметрально другим, не снивелирует ли это его как личность, художественную, человеческую индивидуальность, без выявления которой, мне думается, современное искусство немыслимо?
Жаков. Личность артиста присутствует прежде всего в его отношении к изображаемому. Собственно, это и есть основная сфера проявления той самой гражданской, нравственной позиции, нравственного чувства о которых мы в сегодняшнем разговоре уже не раз поминали. Однако актерское отношение – вовсе не такое простое, понятное дело, каким его иногда представляют.
Недавно я прочитал очерк, в котором рассказывалось о человеке быть может, и неплохом, но страдающем душевной, нравственной глухотой. Он совершал поступки, которые коробили окружающих, причиняли им боль своей нечуткостью и явной бестактностью. Сам же герой очерка совершенно искренне не испытывал ни угрызений совести, ни даже неловкости, ибо не совершал ничего противопоказанного. Неписаных законов душевного общения, которые в каждом конкретном случае диктуют тот или иной характер поведения, он не то что не признавал, а просто не чувствовал. И не сомневался, что живет чисто, честно, по справедливости. Мне хотелось сыграть такого человека. Допустим, желание это возникло не только у меня, характер заинтересовал нескольких актеров, и они ищут к нему подступы. В любом случае герой вызовет осуждение, но разные художники вложат в это осуждение разные мысли, разные наблюдения и интонации, в их работах будет присутствовать разный душевный настрой, разная степень категоричности: одни, скажем, вынесут безапелляционный приговор, другие станут искать смягчающие обстоятельства. В результате герой, воплощенный, к примеру, мною, будет очень отличаться от того, что на этом же материале сделает мой коллега.
То есть неповторимость героя, литературного персонажа как бы накладывается на неповторимость его создателя — артиста, и в результате возникает нечто третье — только так, по-моему, и может родиться истинно художественное произведение. Здесь и проявляется индивидуальность художника. Во всяком случае, это одно из существеннейших ее проявлений.
Корреспондент. Олег Петрович, а какие актеры наиболее близки вам лично?
Жаков. Трудно сказать. Многие... Николая Симонова очень люблю.
Корреспондент. Но ведь как художественная индивидуальность он едва ли не ваш антипод. Ваша актерская манера — сдержанность, предельная скупость внешних выразительных средств при максимальной внутренней наполненности. Манера, которая считается современной, сделала популярными многих сегодняшних молодых актеров и которой вы в совершенстве владели еще в 30-е годы. А Николай Симонов – артист открытой эмоциональности, выразительного темперамента, кипящих страстей...
Жаков. Может быть, потому и люблю. «Люблю за то, чего нет во мне самом. «Любить в других то, чем силен сам, — это, наверное, все-таки означает любить себя в первую очередь, а такое увлечение для художника не слишком плодотворно.
Я сказал о Симонове, других имен называть не буду, чтобы не составлять перечней, но как же богаты мы уникальными актерскими дарованиями! Не все до конца раскрываются, да, не все, и тому много причин, некоторые здесь назывались. Под конец хочу еще раз повторить то, о чем уже неоднократно говорили мои товарищи: у нас есть артисты, для которых надо писать сценарии специально, сообразуясь с их индивидуальными возможностями и особенностями. Вы представляете, как это поможет им реализовать себя! Не многим улыбалось счастье получить такую роль, хотя бы под старость… Необходимость быть бережными, зоркими, чуткими к художественным аспект актерской проблемы.
Время было позднее, и Олег Петрович дал понять, что ему пора отдыхать. Завтра с утра — ответственная съемка в фильме «У озера», который ставит по своему сценарию давний друг и единомышленник Сергей Герасимов. Одну из главных ролей он написал специально для Олега Жакова. Более оптимистический финал для нашей беседы было трудно придумать.
Щербаков К. Артисты, годы и роли // Экран. 1969-1970. М.: Искусство, 1970. С. 81-84.