Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Большую помощь в поисках изобразительного решения фильма оказал Пудовкину оператор А. Д. Головня.
Анатолий Дмитриевич Головня — ровесник века. Он родился в Симферополе, рано остался без отца, учился в немецкой колонии, где его дядя работал учителем. Головня — участник подпольного кружка гимназистов. После революции работал в Союзе молодежи, был одним из организаторов комсомола в Херсоне. Комсомол направил его на работу в ЧК.
По окончании гражданской войны молодой чекист поступает в Херсонский сельхозинститут. Через некоторое время, спасаясь от голода, едет в Москву, чтобы продолжить учение в Тимирязевской академии. К началу учебного года не поспевает, и его, как опоздавшего, в Академию не приняли. Тогда Головня подает заявление в Госкинотехникум — будущий ВГИК. Начинаются месяцы и годы учения по новой специальности — кинооператора, которая его по-настоящему увлекла.
Студенческая практика па операторском отделении Госкинотехникума тогда еще не была налажена. Головне и его товарищам по курсу самим пришлось организовать себе практику — это они сделали с помощью А. В. Луначарского. Головня добыл себе путевку на фабрику «Госкино» и стал помощником А. Левицкого, снимавшего тогда фильм «Луч смерти». Там, на съемках «Луча смерти» Головня и познакомился с Пудовкиным.
Однажды во время съемок сцепы на болоте у Левицкого что-то не клеилось — трудно было удержать аппарат в устойчивом состоянии. Увидевший это практикант бросился к оператору и, стоя по колено в болотной жиже, руками поддерживал аппарат до окончания съемки. Может, такой поддержки и не нужно было. Но порыв молодого энтузиаста понравился Пудовкину. И запомнился.
Когда начался монтаж фильма, Пудовкин и Головня не вылезали из монтажной, домой уходили только глубокой ночью, ведя по дорого нескончаемые разговоры про кино. Эти ночные прогулки помогли ближе узнать друг друга. Очевидно, они и натолкнули Пудовкина на мысль — пригласить Головню оператором на «Механику головного мозга».
Головня в ту пору снимал «Кирпичики». Однажды, вспоминает Анатолий Дмитриевич, его прямо из павильона вызвали к Алейникову. В кабинете Алейникова находились Желябужский, еще два или три сотрудника студии и Пудовкин, который почему-то сидел на полу.
— Вот Всеволод Илларионович заявил, что не встанет до тех пор, пока вы не согласитесь снимать с ним картину, — обратился Алейников к Головне. Все рассмеялись. Но самому-то Анатолию Дмитриевичу было не до смеха: съемки нового фильма придется начинать еще до того, как закончится работа над «Кирпичиками». Несмотря на сложность ситуации, Головня не колеблясь принимает предложение: ему очень хотелось работать с Пудовкиным.
— А как же вы совместите с «Кирпичиками»? — спрашивает Алейников.
— Договоримся.
Так дружба, начавшаяся в часы ночных прогулок, превратилась в сотрудничество, которое окажется необыкновенно плодотворным для обоих, для всего нашего искусства.
Караганов А. В. Всеволод Пудовкин. М.: Искусство, 1983. С. 21-22.