<...>
В 1920 году Тарич стал руководителем Курсантского театра в Кремле, где и проработал несколько лет режиссером, актером и поставил, наряду с классикой, несколько собственных пьес на современную тему и первым сыграл на сцене роль Владимира Ильича Ленина. В то же время он пишет сценарий фильма «Банда батьки Кныша» (1927), поставленный одним из первых советских кинорежиссеров А.Е.Разумным. Этот фильм пользовался, как сейчас говорят, «кассовым» успехом у зрителей всех возрастов, особенно у молодежи.
Мне же пришлось познакомиться с Юрием Викторовичем в 1925 году при довольно необычных обстоятельствах. Однажды, вернувшись с дневного сеанса из кино после просмотра фильма С.М.Эйзенштейна «Стачка», я застал у нас довольно эксцентричного, но очень элегантно одетого, как-то по особенному аккуратного и подтянутого, невысокого, спортивного вида человека. «Знакомьтесь! Это мой архаровец», — представил меня отец. Крепко пожав руку, незнакомец назвал свою странную, но уже знакомую фамилию: «Тарич!» и продолжал прерванный моим появлением горячий спор по каким-то не очень еще понятным мне, да, кажется, и самим спорщикам, проблемам развития рабоче-крестьянского театрального и киноискусства. Кино в то время перед работниками искусства ставило все больше и больше неясных проблем. Только нам, молодежи, все было уже ясно! И вот режиссер Совкино Тарич пришел пригласить своего друга на роль Емельяна Пугачева в свой новый фильм «Булат-Батыр», который он начинал снимать. К сожалению, отца из театра не отпустили, так как съемка требовала продолжительной экспедиции. Узнав, что я вернулся с просмотра «Стачки», оба режиссера набросились на меня с расспросами, так как сами они этого фильма еще не видели, а фамилия Эйзенштейна уже вызывала бурю споров в театральном мире как у «академиков», так и у «новаторов».
Меня же после хорошо знакомых фильмов «золотой серии», вроде: «Позабудь про камин» или заграничных боевиков, таких, как «Кабинет доктора Калигари» или «Всадник без головы» и даже классических «Нибелунгов» и «Варьете», этот фильм совершенно поразил своей необычностью, непохожестью на все виденное. Конечно, я, студент первого курса МГУ, еще мало понимал в кино. Но выразительность операторских решений, необычная режиссерская подача мизансцен, при полном отсутствии актеров, — все это меня поразило, ошеломило, хотя многое было не совсем понятно.
Мой сумбурный рассказ произвел взрыв споров, тогда не очень мне понятных, но предельно ясно показавших разницу в темпераментах обоих режиссеров. Работы Юрия Викторовича Тарича не несли революционных открытий: он остался примером «академического» художника. «Академического» — исходя не из возраста, а из понимания существа искусства кино.
Уже первые работы Юрия Викторовича отличали добросовестность в отношении к профессии и тщательность работы. И в каждом кадре был виден его личный актерский опыт. В эпоху актеров, не умевших избавиться от театральных штампов, Юрий Викторович показал поразительную проницательность. Скажем, такой его находкой было приглашение в фильм «Крылья холопа» на главную роль Ивана Грозного актера МХАТа Л.М.Леонидова и его партнера, удивительного, обаятельного молодого актера Ивана Клюквина.
Но настало время возвратиться в год 1927-й... Именно тогда я, студент 1 курса операторского факультета ГТК, получил направление на первую в моей жизни производственную практику в студию Совкино на Житную улицу. Так как характер практики зависел от имеющихся свободных вакансий, а кинопроизводство было мне совершенно незнакомо, то вместе с сопроводиловкой я взял с собой на студию записочку отца, которая гласила: «Дорогой Юрочка! Будь добр, выслушай моего архаровца! Твой Л.Прозоровский». Эту записку Юрий Викторович возвратил мне уже после своего ухода на пенсию. Я храню ее по сей день. Так мне посчастливилось попасть в съемочную группу режиссера Тарича, начинавшего снимать натуру одновременно для двух фильмов: «Булат-Батыр» и «Капитанская дочка», вышедших на экран в 1928 году. Должность, которую я получил, даже тогда была уже «дефицитной» и называлась она «помреж».
Первым ассистентом у него работал уже вторую картину недавно пришедший в кино Иван Пырьев, прежде бывший актером в Пролеткульте у Эйзенштейна и в театре В.Э.Мейерхольда, где я видел его на премьере спектакля «Лес» Островского, в котором он играл Буланова, одетого в трусы и в зеленый парик. Пырьев с присущей ему бешеной энергией и темпераментом занимался «оргвопросами» и массовкой. Полной противоположностью Ивана был второй ассистент режиссера Володя Корш-Саблин, тогда еще просто «Корш», репетировавший с актерами и бывший сам прекрасным актером. Никогда не забуду кадра из фильма «Крылья холопа», в котором он изображал сына Ивана Грозного.
Когда группа выехала на съемки в Казань, я постепенно начал понимать, что такое работа помрежа.
Прозоровский Н. Невыдуманное. Главы из воспоминаний // Киноведческие записки. 2000. № 48.