Ярославский кинофабрикант Г. Либкен, который первым открыл «золотую жилу» для спекуляции^[1], решил широким жестом отвести от себя гнев участников собрания. Он торжественно заявил, что приобретает за 200 тысяч рублей (100 тысяч долларов) копию фильма о Февральской революции для американского проката. Однако как только окончилось собрание, он снизил эту сумму до 150 тысяч рублей, затем до 100 тысяч, а когда по поручению комитета к нему явился за чеком Р. Перский, то он попросту выгнал его из своей конторы. Характерно, что, за исключением А. Ханжонкова, ни один кинопредприниматель не счел нужным осудить спекуляцию на «тайнах царского двора».

Победа, одержанная предпринимателями на собрании киноработников 6 марта 1917 года, оказалась чисто формальной. Избранный комитет, добившись того, что Всероссийское театральное общество отказалось от контроля над кинематографией, распался.

<...>

В Ярославле съемку производил П. Мосягин, в то время бывший основным оператором фирмы Г. Либкена. Можно с уверенностью полагать, что руководил съемкой сам Либкен, активно вмешивавшийся во всю производственно-творческую деятельность своих режиссеров, актеров и операторов. В ярославской съемке показано участие в демонстрации интеллигенции, буржуазии, рабочих и воинских частей. Но засняты были не пролетарские, а только буржуазные лозунги. 

<...>

Февральская революция вызывала самые радужные надежды у буржуазии, возмечтавшей воспользоваться ее плодами и стать гегемоном. Поэтому на первом этапе революционных событий кинематография попыталась с буржуазных позиций объяснить как падение царского режима, так и смысл революционных событий в стране.

Наибольшую активность проявили те мелкие кинофабриканты-«кустари», которые до Февральской революции специализировались на изготовлении бульварных лент, стоящих в одном ряду с самой низкопробной лубочной литературой — романами-фельетонами «Московского листка», сериями брошюр о знаменитых сыщиках и разбойниках и т. п. «Разоблачительные» фильмы о темных силах царского режима заняли место «Антона Кречета», «Соньки Золотой ручки» и т. п. Эти «разоблачительные» фильмы изготавливались по тем же канонам и теми же средствами. Сценарии их кропали те же грязные писаки, вроде «графа Амори» и ему подобных, — иногда даже непосредственно на кинофабрике в процессе съемок (в то время как одна сцена снималась в павильоне, тут же в уголке наемный писака придумывал следующую).

Первенство в выпуске подобных фильмов уже не осталось за Дранковым, который после Февральской революции почти отошел от кинематографической деятельности и занялся спекуляцией. Главным поставщиком «разоблачительных» фильмов стал Г. Либкен, выпускавший едва ли не худшие из фильмов этого времени. За ним потянулась целая группа мелких «кустарей» — А. Ломашкин, А. Савва, М. Минервин и другие.

12 марта 1917 года на экраны вышла первая «сенсационная» картина Либкена — «Темные силы — Григорий Распутин и его сподвижники» в халтурной постановке Б. Мартова, а затем, менее чем через месяц, — вторая ее серия. На протяжении марта-мая 1917 года Либкен выпустил целый ряд картин подобного типа — «В окопах тыла», «В лапах Иуды», «Государственный шантаж» и др. Распутинщине и альковным «разоблачениям» представителей царского двора были посвящены многие картины других фирм — «Люди греха и крови», «Мясоедовщина», «Таинственное убийство в Петрограде» 16 декабря«, «Торговый дом Романов, Распутин, Сухомлинов, Мясоедов, Протопопов и компания», «Царские опричники» и т. д. и т. п.

Содержание всех этих картин, рассчитанных на нездоровую сенсацию, было приблизительно одинаковым. Окружение царя и его семьи изображалось как шайка темных дельцов и авантюристов. Практическое разоблачение подменялось во всех этих фильмах без исключения уголовной сенсацией.

Гинзбург С. Кинематография дореволюционной России. М.: Аграф, 2007.