Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Артисту от автора
О работе актера над пьесой «Путь»

Дело было давно — аж в восьмидесятом году! Во МХАТе, еще едином и неделимом, еще квартировавшем в монументальном здании на Тверском бульваре, начинались репетиции моей пьесы «Путь». Этим спектаклем должна была открыться малая сцена — «модное» в те времена поветрие не минуло и стен прослабленного театра.
При распределении ролей Анатолий Васильев — «крестный отец» пьесы и руководитель постановки — высказал пожелание, чтобы роль Ильи Николаевича Ульянова исполнял Юрий Богатырев: уже достаточно известный по кино артист, не так давно перешедший во МХАТ из «Современника».

Юрий Богатырев

Назначение на роль несомненно принадлежало к разряду — «на преодоление», причем на «преодоление» двойное, если так можно выразиться. Во-первых, персонаж был старше артиста на двадцать лет, если не больше, а во-вторых...

Здесь необходимо сделать небольшое отступление для того, чтобы яснее проступила мысль о «преодолении», на которое был «осужден» Богатырев в работе над ролью.

Дело в том, что пьеса «Путь» была задумана и написана — от начала и до конца — как психологическая драма из жизни семьи Ульяновых, семьи, нисколько, разумеется, не подозревавшей в 80-х годах XIX века о том «всемирно-историческом значении», которое выпадет на ее долю в связи с последующей революционной деятельностью того, кто в те времена был всего лишь обыкновенным симбирским гимназистом, — и оттого жившей по законам просто Семьи со всеми вытекающими отсюда сложными человеческими взаимоотношениями, которые существуют в любой семье и равно понятны всем без исключения людям.

Персонажи пьесы, действие которой было сосредоточено вокруг трагической судьбы Александра Ульянова, неудавшегося позднего народовольца, чья так и неброшенная бомба обрекла его на смерть в двадцать один год, все они — члены одной семьи, буквально взорванной изнутри несовершившимся, оставшимся на уровне идеи покушением старшего сына, — выводились на сцену как характеры неоднозначные, «конфликтные» между собой, характеры, на каждом из которых так же лежала печать трагедии, притом трагедии, выходящей далеко за пределы семейственного круга, трагедии, подмостками для которой, как мы теперь знаем (а это «обратное знание» было очень важным, определяющим для создателей спектакля), стала целая эпоха, берущая свое начало как раз в тех самых «безвременных» 80-х годах XIX века.

Так вот: Юрию Богатыреву, актеру, вышедшему из щукинской школы, которому в кино (да и в театре тоже) предлагали в основном роли характерные, а то и попросту комедийные, гротескные, предстояло «сделаться» на сцене (да еще и на малой сцене — что весьма существенно) смертельно — в полном смысле слова — усталым 55-летним человеком, осознавшим всю тщету своих благих просветительских усилий, ощутившим, что ушло его время, и обнаружившим внезапно всю глубину той пропасти, что бесповоротно разделила два поколения российской интеллигенции
— то поколение, к которому всецело принадлежал он сам, и то поколение, в которое «уходили» от него его дети.
Богатырев любил эту роль — потому, должно быть, что она замечательно удалась ему.

Юра «открывал» спектакль, его сцена была первой в пьесе — и он каждый раз умел задать тон всему действию, настроить всех исполнителей на единственно нужную волну. С максимальной точностью передавал он все «переходы» роли, весь ее внутренний рисунок, давая нам возможность понять, а главное — почувствовать: как это страшно и больно — расставаться с иллюзиями, составлявшими смысл жизни, с иллюзиями, за которые и на пороге смерти безнадежно цеплялся либерал-шестидесятник Ульянов — отец Ульянова-террориста и Ульянова-большевика.

«Саша, родной мой... Ну скажи мне, что ты... Саша! Ведь это и есть мое завещание!» — отчаянный крик Ильи Николаевича - Богатырева, завершивший сцену, до сих пор звучит в моих ушах. Бессильный предсмертный вскрик человека, знающего: его уже не услышат, не захотят услышать...

«Бывают странные сближенья», — писал Пушкин. И в самом деле... В одном и том же феврале месяце одного и того же восемьдесят девятого года ушли из жизни двое: Юрий Богатырев — отец из спектакля «Путь» и собственный мой отец. Бывают странные сближенья...

Отдельную однокомнатную квартиру Юра получил незадолго до смерти. А до этого он жил в тесной комнатке общежития театра «Современник», что на Манежной улице. Именно там он и написал мой портрет — в неизменной своей «богатыревской» манере, когда симпатия к избранной им натуре мирно уживается с иронией по отношению к ней.

Эта же манера — добрая и благородная — сквозила и в его надписи: «Талантливому драматургу от автора сего портрета. Ю. Богатырев. 81 год».

Я же хочу сейчас перефразировать это посвящение серьезно и благодарно: «Талантливому артисту от автора сего портрета».

Ремез А. Записки об ушедших. Театральная жизнь, 1992, №1

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera