*Письмо Тенгиза Абуладзе и Реваза Чхеидзе к Сергею Эйзенштейну*

Дорогой Сергей Михайлович!
Дело в следующем: мы, Реваз Давидович Чхеидзе (род. в 1926 г. в семье писателя) и Тенгиз Евгеньевич Абуладзе (род. в 1924 г. в семье врача) в данный момент являемся ассистентами режиссера в Грузинском Гос. академическом театре имени Марджанишвили. В этом театре мы работаем под руководством заслуженных деятелей искусств, режиссеров В. П. Кутиташвили и В. В. Таблиашвили. Как очутились мы, совершенно молодые, на таком столь ответственном посту в театре, который хранит славные традиции прекрасного мастера театрального искусства Марджанишвили? Какой путь прошли мы до этой ответственной работы?
Будучи школьниками, мы горячо полюбили искусство, а в особенности — кино. Хотя кому не нравится кино в детские годы, спросите вы, но в нашей бесконечной любви как будто было что-то похожее на фанатическое пристрастие; этим мы жили по сегодняшний день, и это побудило нас написать вам письмо. Среднюю школу нам пришлось окончить в тяжелые дни Отечественной войны. Это помешало выехать в Москву для продолжения учебы. Мы предпочли продолжить учебу в Грузинском Государственном театральном институте, на Тбилисской киностудии. Здесь мы поступили на режиссерский факультет и работали у заслуженных деятелей искусств — режиссеров Г. А Товстоногова и Д. А. Алексидзе. В продолжение трех лет мы интенсивно работали, овладевая сложной спецификой режиссерского творчества.
Мы буквально с утра до вечера работали над собой: составляли режиссерские экспликации, работали с актерами над отрывками из классических пьес, ставили режиссерские этюды, устраивали творческие дискуссии и т. д. Настойчивый и упорный труд дал свои результаты: в течение трех лет мы были абсолютными отличниками учебы. Но нашу главную цель — кино — мы ни на минуту не забывали. Мы старательно знакомились и изучали интересные пути развития кинематографии и каждое новое киноявление. Мы видели ряд картин крупных режиссеров, но именно ваши полотна произвели на нас самые глубокие и неисчерпаемые впечатления. Такие фильмы, как «Александр Невский» и «Грозный», не говоря о гениальном «Потемкине», достигают зенита в развитии всемирной кинематографии.
Особенность вашего творческого стиля явилась источником нашего интереса и стремления. Мы любим. Мы любим ваши картины, в каждой из них мы находим новое, принципиальное, глубоко человеческие и многоговорящие композиции и часто хоть и старые, но интересные проблемы.
Ваши превосходные статьи, как «Статья Э», «Средняя из трех», «Монтаж 1938», «Вертикальный монтаж» и в особенности статья «О строении вещей» стали маяком на пути истинного искусства. По окончании III курса мы оставили институт, несмотря на то что до защиты диплома нам оставалось каких-либо полтора года. Наше решение, «сумасбродное» со стороны, вызвало изумление в кругу близких. Нас стали уговаривать и наставлять, призывать к «здравому смыслу». Но мы верили и верим, что избранный нами путь был верным и единственным. Это тот путь, на котором мы окажем самую большую услугу нашей социалистической родине.
Мы с борьбой преодолели целый ряд препятствий, после чего с радостью приняли предложение дирекции Театра им. Марджанишвили работать в качестве режиссер-ассистентов у них. Что интересовало нас? Лишь одно — практика. В то же время институт не давал возможности выехать в Москву, для продолжения учебы, но через марджановский театр наша цель стала возможной.
Дорогой Сергей Михайлович!
Мы еще и еще извиняемся и просим прощения, если наше желание покажется вам «сумасбродным». Мы жаждем работать у вас.
Где, на каком посту и какую работу вы нам предложите, — все равно. Да пускай она будет черной, только бы быть рядом с вами и слушать вас.
Сергей Михайлович! 
Последний раз простите нас, что мы вас утруждаем этим письмом. Если мы окажемся достойными вашего внимания, убедительно просим вас ответить на следующий адрес: город Тбилиси, ул. им. Тореза, 2. Реваз Давидович Чхеидзе.

*Ответ Сергея Эйзенштейна*
Дорогие Реваз Давидович и Тенгиз Евгеньевич!
Очень рад был получить ваше письмо: нам, старикам, всегда приятно слышать о том, что не только мы были безумцами в молодости, но что это продолжается и в последующих поколениях!
И еще мне приятно читать и слышать, что молодежь интересуется замечательным искусством, каким иногда бывает кинематограф.
По существу же дела — следующее.
Я сейчас четвертый месяц в больнице — был сердечный приступ от перегрузки работы и не знаю, когда буду работать (тов. Абуладзе-старший объяснит вам, что такое «инфаркт»).
Вообще же, чтобы работать в кино, следует пройти через институт кинематографии.
Очень жаль, что вы не доучились до дипломов — сейчас диплом в жизни очень нужен — несмотря ни на какие таланты.
С дипломом было бы легче поступить в институт, но без института вряд ли что может получиться из вашего желания работать в кино. Из эпохи Ренессанса мы давно вышли (очень жаль), и система воспитания молодежи вокруг мастеров сейчас уже не практикуется! Подумайте серьезно об институте — жить в Москве также очень неплохо для молодежи искусства.
И еще должен вас предупредить: хлеб кинематографиста — тяжкий хлеб.
И труд — тяжкий, самый тяжкий из всех разновидностей художественного труда.
Поэтому крепко раскиньте мозгами, прежде чем броситься на это дело.
О том, что придумаете, — напишите.
Буду очень рад получить ваши письма.
Сердечный привет.
С. М. Эйзенштейн.
P. S. Как в этом году тбилисские сулугуни?!

Пророк в отечестве своем // Киносценарии. 1999. № 6.