В семидесятые — восьмидесятые годы кинобиогра­фия Павла Кадочникова богата и ролями эпизодичес­кими, в которых он выступает мастером точных, выра­зительных и объемных портретов-зарисовок.

— Я немало переиграл ролей небольших, эпизоди­ческих. И мне всегда было интересно над ними рабо­тать,-— говорил Павел Петрович.—На мой взгляд, эпи­зодическая роль даже больше будит фантазию актера, призывает на помощь весь его прошлый творческий и жизненный опыт. Потому что в ней экранный метраж мал, а представить свой персонаж хочется живым, убе­дительным... Сегодня молодые актеры нередко играют лишь то, что написано в сценарии. Мне же всегда любо­пытно пофантазировать, как жил мой герой до того момента, который очерчен ему в сценарии, что из его прошлой биографии могло лечь особой отметиной на его личность и т. д. И когда характер персонажа, его чело­веческая суть нащупана, тогда можно сколько угодно импровизировать в поисках внешней пластики, жеста, мимики — все равно это будет в русле найденного харак­тера-типа.

Таков, к примеру, его граф Орлов из фильма В. Жалакявичюса «Рассказ неизвестного человека», по­ставленного по одноименному произведению А. П. Чехо­ва... Словно величественный памятник империи вступает в дом сановный герой Кадочникова, от всей внушитель­ной фигуры которого исходит ощущение всесильной власти. Но вот он проходит в кабинет, устало опускается в кресло, чтобы написать записку сыну. Старчески-туск- лым и печальным взглядом окинув лакея, он говорит, делясь вслух невеселыми мыслями: «Старость... неудоб­ная штука, братец... человеку, избалованному богат­ством, властью, славой и обыкновенному человеку одина­ково не хочется помирать». И буквально несколькими выразительными штрихами актер передает ощущение полного внутреннего одиночества человека, скрывающее­ся за величественно-неприступным фасадом.

В более сложном положении оказался Кадочников, играя в фильме С. Юткевича «Ленин в Париже» эпизо­дическую роль Поля Лафарга. «Этот человек, каким я его себе представляю, покорил меня сразу — своей глубокой убежденностью, высокой нравственностью, чи­стотой помыслов. Поля Лафарга высоко ценил и уважал Владимир Ильич Ленин. Для меня, актера, было очень важно, за короткое экранное время, которое отведено моему герою в фильме, показать и цельность его патуры, и жизнелюбие этого человека, и дать зрителям почув­ствовать, что живет он по самым высоким законам чести и совести...» — писал П. П. Кадочников.

Сложность актерской задачи заключалась в том, что, изображая на сей раз личность реально существова­вшую, актер, можно сказать, не располагал никаким драматургическим материалом, который помог бы ему. Как показать цельность натуры, чистоту помыслов ге­роя, если он не произносит в картине ни одного слова? Лафарг увиден в фильме как бы со стороны, глазами Надежды Константиновны Крупской (А. Максимова), которая наблюдает за ним во время беседы с В. И. Ле­ниным. И потому он дан в основном па общем плане.

Значит, в данном случае актеру в выполнении его задачи могла помочь лишь «красноречивая», выразительная пластика — пластика жестов, движений... Даже при столь поверхностном, коротком знакомстве с Лафаргом Кадоч­никова он впечатляет высокой духовностью, внутренней красотой, печать которой лежит на всем его облике. Она — в благородстве осанки, сдержанной простоте манер, внешней подтянутости, несмотря па возраст. В том заин­тересованном внимании, с каким Лафарг слушает русского гостя, в живости его реакций.

«Это был красивый седой человек, стареющий, но еще вполне свободный в движениях... Для Володи... Лафарг был несомненным авторитетом, одним из немно­гих, к кому он относился с искренним уважением... Ему даже в чем-то помогла эта встреча, дала обрести новый заряд веры в общее дело»,— говорит в фильме о Лафарге Н. К. Крупская. И тот образ-портрет вождя фран­цузских социалистов, который на крайне ограниченном материале' выразительными штрихами создает Кадоч­ников, ничуть не расходится с этой словесной харак­теристикой, данной его герою.

Говоря о Кадочникове в связи с этой его работой, режиссер фильма «Ленин в Париже» С. Юткевич писал: «В далеком 1938 году свою эпизодическую роль солдата сыграл в моем фильме «Человек с ружьем» молодой актер ленинградского ТЮЗа Павел Кадочников. Види­мо, мы так понравились друг другу, что еще через два года он также в моей картине «Яков Свердлов» исполнил уже не одну, а две роли — ординарца Свердлова и совер­шенно неожиданно... молодого Горького, и обе удачно. С тех пор жизнь нас разлучила. Талант Кадочникова не затухал с годами, актер органично перешел на характер­ные роли, и вот мы снова встретились, на сей раз в Драйвеле, у дома, где жил знаменитый социалист и где еще раз подтвердилась истина, что не размерами роли и не количеством текста определяется успех большого актера. И Павел Кадочников, и Антонина Максимова... сумели скупыми средствами вскрыть духовный подтекст этих двух исключительных исторических личностей».

Высоким душевным строем, богатством и глубиной мысли пронизана и роль Ромена Роллана, сыгранная Кадочниковым в двухсерийном телефильме Б. Галанте­ра «Жизнь Бетховена». Статичная сама по себе, лишен­ная какого-либо игрового элемента, роль эта сводилась для актера, в сущности, к тому, чтобы произносить за писателя вслух его мысли. Но мысли Роллана настолько пропущены актером через его ум и сердце, «стали сво­ими», что за течением и развитием их следишь с неослаб­ным вниманием...

Говоря о ролях, сыгранных им в последнее десяти­летие, Павел Петрович отмечал: «В юные годы до фило­софии таких образов невозможно дотащиться. Понима­ние их приходит с годами, с опытом. Когда все просеива­ется, когда человек от мудрости становится добрым».

МАРИЯ ПАВЛОВА. : «Павел Кадочников» // Издательство «Искусство».