В дни наводнения 1924 года состоялся прием новых учеников. Пришли Соболевский, Костричкин, Кузьмина, Жеймо, Жаков, Березин, Таня Вентцель, Мария и Полина Понна, Бармичев, Гурецкая (Герасимов уже был).

Я говорю о том времени О котором позволено сказать «О!»

Идут дни, проходят годы. Расходятся друзья. Исчезают коллективы.

Но было же, черт побери, что-то в этом единстве, что заставляет людей, давно разлучившихся, уже не близких, улыбаться, вспоминая — на бумаге или просто так! <...> 

Вовсе не из любви к нам — к Козинцеву, ко мне, — как писал один из фэксов, а из чувства этого самого единства возникала готовность делать вещи, пожалуй, немыслимые сейчас.

Так, на съемках «Шинели» Андрей Костричкин шестьдесят суток не выходил из павильона ни на час, отсыпаясь урывками в углу, на груде костюмов. А Москвин, его тезка, мне кажется, не спал вовсе, снимая ежедневно по три смены.

Трауберг Л. Двадцатые годы // Из истории Ленфильма. Вып. 2. Л.: Искусство, 1970. С. 31.