[О фильме «Чертово колесо»]

В 1925 году Адриан Иванович [Пиотровский] сочинил сценарий и захотел, чтобы именно мы поставили его сочинение. Фабула «Моряка с «Авроры» была крепко заверчена: призывник-матрос накануне учебного плавания на гулянье в городском саду познакомился с девушкой. Вокруг Вали сновала темная компания, хотя сама девушка не принадлежала к уголовному миру. Документы юноши оказались украденными: и хотели использовать для провокации. Ваня и Валя вырвались из блатного мира, помогли ликвидировать шайку.

Уже много времени прошло, и вряд ли теперь я могу быть критиком этого сценария. Слишком многое в нем было нам дорого, оказалось важным и для того, над чем пришлось задуматься в дальнейшем. Существенной была не мелодраматическая фабула, хотя тогда именно она могла показаться привлекательной. Пиотровскому удалось показать какие-то черты времени, контрасты нэпа; нас увлекла возможность резкости выражения сцен и типов. Кроме того, здесь было где блеснуть нашим любимцам Герасимову и Соболевскому.

[О ФЭКСах] 

Пантомимный дар Герасимова, Кузьминой, Соболевского был поразителен. Они могли воспроизвести целиком фильм. Сыграть в одиночку детектив: убийство, расследование, погоня; или комическую: потасовку с полицейскими, пирожные с кремом, летящие в лица... Все исполнялось в соврешенном молчании, в прозодежде — форме мастерской. Даже мельчайшее движение пальца становилось выразительным. 
<...>
Надо сказать, что никогда в дальнейшем, работая даже с превосходными артистами, я не испытывал такого совершенного счастья, как от общего труда с нашими учениками. Если бы тогда мне предложили для съемок всех мировых «звезд», я предпочел бы Жеймо, Кузьмину, Герасимова, Жакова, Костричкина, Соболевского. 

Козинцев Г. Глубокий экран // Козинцев Г. Собрание сочинений: в 5 т. Т. 1. Глубокий экран. О своей работе в кино и театре. Л.: Искусство, 1982. С. 17-356.