Анатолий Алексеевич, как вы «заболели» мультипликацией?
После школы хотел быть художником... Однажды попал на выставку студентов — дипломников ВГИКа, где увидел раскадровки и эскизы к мультфильмам. И как-то сразу решил: вот это то, что мне хотелось бы рисовать.
Вскоре я поступил на двухгодичные курсы художников — мультипликаторов. где преподавали мастера своего дела Р. Давыдов. Б. Дежкин, П. Саркисян. У них прошел хорошую школу и понял, что «болезнь» неизлечима...
Теперь уже вам самому приходится выступать в роли члена приемной комиссии и преподавателя этих курсов. Кстати, когда будет очередной прием и что вы можете посоветовать тем нашим читателям, которые мечтают работать на «Союзмультфильме»?
Обычно мы объявляем прием в зависимости от того, когда возникает на студии потребность в художниках — мультипликаторах. В последнее время многие наши маститые мультипликаторы, что называется, сменили амплуа, стали режиссерами, и, насколько мне известно, в скором времени намечается провести новый конкурсный набор.
Я для себя сделал один вывод, который, по всей видимости, приободрит заинтересованных читателей «Московского комсомольца»: сложившиеся художники, они у нас, как правило, трудно приживаются. Художник — мультипликатор чисто специфическая профессия. Поэтому так получается, что большего у нас добивается именно молодежь.
А что касается советов, то могу сказать: прежде всего нужно любить рисовать. Рисовать что угодно — животных, людей в разных позах. Причем главное — рисунок должен быть «живым», с экспрессией, мимикой, в некоторой степени карикатурным.
И еще желательно иметь актерские данные. Не обязательно быть актером в привычном понимании этого слова, а просто иметь своеобразный актерский потенциал — живость характера, наблюдательность, пытливость ума.
Как вы стали режиссером?
В 1966 году меня направили на режиссерскую специализацию в Югославию на студию «Загребфильм». Два месяца я слушал да приглядывался, а затем самостоятельно выполнил дипломную работу — маленький фильм.
Следующей моей работой был сюжет «Учитель пения» в альманахе «Калейдоскоп-68». Лев Константинович Атаманов, сделавший два других сюжета, был одновременно моим негласным художественным руководителем. Напомню содержание моего сюжета. К учителю пения является бегемот. Неожиданный визит... И все-таки занятия начинаются. Учитель прилагает массу усилий, но тщетны его старания.
Вдруг недотепа-ученик, разучивая гаммы, нечаянно глотает своего учителя, и в следующий миг слышатся приглушённые гаммы. Так бегемот «запел».
Выбирая сценарий и соответственно сценариста, чем вы руководствуетесь?
Я хочу работать в жанре научно — фантастической мультипликации: Эта тема благодатная и нашим основным зрителям — ребятам — близка и понятна, ведь их интересует и волнует будущее: а что там будет?
Говоря о сценаристе, прежде всего надо отметить, что он должен быть единомышленником, хорошо чувствующим своеобразие мультипликационного искусства. Я не говорю о таланте и профессионализме, желательных в любой творческой профессии.
Какого зрителя вы предпочитаете?
Когда я делал первые шаги в режиссуре, то стремился к взрослому зрителю, но позднее переключился на детскую тематику и в первую очередь адресуюсь к школьникам. Уважаю своего зрителя, доверяю ему, стремлюсь говорить с ним о серьезных вещах и языком взрослых, так сказать, на равных.
В этом смысле я противопоставляю себя тем, кто делает. детские фильмы специально наивно. Но эти фильмы, по-моему, больше любят родители.
Дети же в любом возрасте стремятся вперед — природа закладывает в них инстинкт развития. Ему дают игрушку, а он тянется и к «игрушкам» взрослых. Ему говорят: на этот фильм дети не допускаются, а он стремится попасть именно на эту картину.
В какой-то мере это нашло своё отражение в моем последнем фильме «И мама меня простит».
О чем он?
Мне хотелось сделать фильм, в котором бы звучала наша современность. То, что так характерно для игрового кинематографа и не типично для мультфильмов.
Чтобы увлечь моего зрителя этой темой, мне нужен был герой, вызывающий сопереживание, неравнодушный, мечтающий, о большом, настоящем деле: он прорывается в мир взрослых, чтобы участвовать в великих свершениях современности.
Передо мной было немало проблем: нужно было столкнуть мир взрослых и мир ребенка, оставаясь при этом на точке зрения ребенка. Чтобы фильм был острым, захватывающим, чтобы ощущалась в его героях живая душа — необходим конфликт, но не надуманный, а взятый Из жизни. Какой конфликт? Ну, скажем, детям свойственна устремленность в мир взрослых, они торопятся вырасти, чтобы, наконец, взяться за серьезные дела.
В свою очередь, взрослые (с точки зрения детей) «захватили» самые интересные дела в свои руки: они совершают подвиги, путешествуют, водят автомобили, поезда, управляют; самолетами... «Дайте порулить!» — раздается вопль души ребенка. Но взрослые стараются навязать инфантилизм детям: «Тебе еще рано. Ты маленький, не справишься», — говорят они постоянно. И дети очень близко к сердцу принимают тарную несправедливость. Это точно подмечено у Марка Твена, помните: Том Сойер мечтал стать «грозой морей и кровавым мстителем», но тетя Полли вообще не принимает его всерьез. И вот, доведенный до отчаяния, он плача думал, что умрет и тетя Полли будет рыдать над ним, наконец-то она оценит его, но будет поздно.
Похожую интонацию я нашел в стихотворении поэтессы Эммы Мошковской «Обида»: «И буду я главный начальник, и буду я с бородой, и буду всегда печальный, и молчаливый такой».
Рассказывать содержание фильма не буду, надеюсь, читатели его скоро посмотрят.
Петров А. А. Интервью вел Иванов С. Фильму нужен живой конфликт. Моск. Комсомолец. 1976, 10 ноябр