Меня крайне поразило отношение съезда деятелей Народного театра к кинематографу.
Кинематограф слишком важная и сложная проблема, чтобы ее можно было замолчать на съезде, посвященном интересам художественного народного зрелища.
Пока мы, интеллигенты, решали вопрос, искусство кинематограф или нет, пока мы обсуждали его художественную и материальную конкуренцию с театром и хотели на основании данных нашего эстетического опыта определить его сущность, чтобы потом на основании всего этого делать соответствующие выводы о его пользе или вреде, кинематограф сделал свое дело:
Народ, в самом широком и общем смысле этого слова, принял кинематограф.
Говоря о кинематографе, как форме народного зрелища, мы принуждены таким образом говорить, как о факте.
Иное дело, как каждый из нас относится к этому факту: здесь, как и при обсуждении всякого сложного вопроса, особенно, если он лежит в художественной плоскости, перед каждым из нас открывается широкий простор для выражения своих вкусов и субъективных взглядов.
Но и противники, и защитники кинематографа должны помнить одно:
— Принятие кинематографа народом — факт совершившийся.
С этим могут спорить только те, кто сознательно, в силу каких-либо личных причин, закрывает глаза на целый ряд неугодных и несимпатичных ему явлений.
Сознавая истину, что vox populi — vox Dei, т.-е. глас народа — глас Божий и что глас народа есть сама истина, мы с особой чуткостью и особым вниманием должны отнестись к этому новому событию в области народных вкусов и симпатий.
Мы обязаны заговорить, наконец, о кинематографе серьезным тоном, отбросив дешевое манерничанье и игру в Оскар Уайльд’ов.
От съезда деятелей по Народному театру мы вправе были ждать этого серьезного тона.
Ведь, если мы, столичные интеллигенты, посещающие чуть ли не каждую новую программу в своем излюбленном кино-театре, ругаем кинематограф с «высшей точки зрения», то наши слова, в конце концов, ни к чему нас не обязывают.
Мы несем за них ответственность только перед самими собой.
Наше личное дело разыгрывать в гостинных докторов Штокманов или сверх-эстетов. Ну, и чорт с нами!
Но лица, сознавшее в себе право заботиться о народе, о его художественной пище, должны оставить в стороне своей домашней дендизм и, прислушавшись к vox populi, заговорить о кинематографе, как о явлении большого общественного значения.
Съезд деятелей по Народному театру не только не включил в свою программу вопрос о народном кинематографе, не только не выделил особой секции, посвященной ему, он предпочел отделаться от него таким же снисходительно-небрежным тоном и такими же «благородно-негодующими» фразами, к каким мы привыкли в наших гостинных.
Мне могут возразить: при чем кинематограф на съезде, посвященном театру?
Мне могут возразить также: вы же сами проводите всегда мысль, что театр и кинематограф — явления различных эстетических плоскостей.
Да, театр и кинематограф — явления, связанные между собою более генетически, чем эстетически: и тот, и другой подчиняются своим особым законам.
Но, с точки зрения человека, будь то городской или деревенский обыватель, ищущего приобщиться к тому, что стоит над его жизнью, ищущего в условном художественном творчестве иных реальностей, снов на яву, ищущего, конечно, бессознательно, в силу инстинктов, заложенных самой природой — для него и театр и кинематограф, прежде всего, зрелище лицедейства.
В этом причина возможности их конкуренции между собою.
Пусть одни полагают, что кинематограф может заменить театр.
Пусть другие считают, что кинематограф кривое зеркало театра.
Но ведь поскольку кинематограф рожден из духа театра, связь между ними ясна.
Мы не будем разбирать сложного явления, относящегося к тайнам народной психологи, почему кинематограф привился самым широким массам: из тоски ли по своему театру или из очарования его собственными достоинствами...
Мы отметим только, что, говоря о театральном зрелище для народа, нельзя не упомянуть и о кинематографе.
Это мотив эстетический.
Об общественном мотиве я уже говорил.
Можно отрицать кинематограф, признавать его даже развращающим, но при этом должно дать соответственно категоричности этих выводов достаточно серьезную и столь же категорическую аргументацию.
Замалчивать же кинематограф, особенно тогда, когда о нем нужно было бы кричать, по меньшей мере, значит не сознавать ни духа современности, ни психологии широких масс, или академически не считаться с ними.
Машков Ф. Народный театр и кинематограф // Проэктор. 1916. № 3. С. 2-3.