Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
И бесспорное, и спорное — все на его совести

В фильме «Царевич Алексей» Желябужский выступил одновременно как сценарист, режиссер и оператор (в съемках ему помогал А. Левицкий), поэтому и бесспорное, и спорное — все на его совести. Спорное начинается с названия картины: в рассказе о драме Петра I на первый план явно выдвинут антагонист, враг его дела — царевич Алексей. Так было уже в романе Д. Мережковского «Петр и Алексей», легшем в основу сценария, но и роман был не началом, а продолжением достаточно давней для части русской историографии и литературы тенденции считать, что Петр I увел Россию с предначертанного ей пути. Н. Карамзин писал: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России. Виною Петра»[1]. При таком понимании истории олицетворением «истинного пути» России оказывается, естественно, Алексей.

Вряд ли Желябужский целиком разделял такой взгляд на Петра I, но — определенно — он не считал его и однозначно прогрессивной фигурой. Юрий Андреевич приводил шутку А. Довженко: «Папочка, скажи, какой царь, кроме Петра, был еще за советскую власть?» А папа отвечает: «Александр Невский»[2]. Вместе с тем он высоко ценил то, как разносторонне и глубоко показал самобытную и контрастную личность Петра В. Ключевский, любимый его историк. Словом, отношение Желябужского к образу Петра I было противоречивым.

В этой связи стоит заметить, что у Желябужского было, говоря по-современному, два хобби: первое — давний интерес к Шекспиру, второе — неизбывная любовь к русскому искусству и русской старине. Книги о Шекспире на четырех языках он собирал всю жизнь. А любовь к русской культуре он выразил в серии научно-популярных послевоенных лент о художниках — Репине, Сурикове, Айвазовском, Крамском, Васнецове, Серове. Фильм «Царевич Алексей» был также выражением этой любви к русской старине. Но спорным для того времени сделали фильм размышления о цене прогресса, цене крови и мук людей за каждый шаг вперед. Об этом ранее размышлял и В. Ключевский, далекий от позиции Н. Карамзина. Он писал: «Чтобы защитить отечество от врагов, П(етр) опустошил его больше всякого врага»[3]. Эта же мысль, видимо, звучала и в фильме — «видимо», потому что не только фильм, но и сценарий не сохранились, и судить о нем можно по фотографиям, сохранившимся в архиве Желябужского, и воспоминаниям некоторых участников создания фильма, которые автор лих строк успел собрать, делая в конце 50-х годов книгу о Желябужском. Фильм, надо сказать, был памятным для его участников. Художник С. Козловский, оформлявший вместе с В. Баллюзеком «Царевича Алексея», считал его в постановочном отношении крупнейшей до «Аэлиты» работой «Руси».

Можно полагать, что фильм не был прямой экранизацией романа. Мережковский трактует семейную драму Петра как трагедийное столкновение гуманности и просвещенного человеколюбия, воплощенных в Алексее, с государственной необходимостью и деспотизмом, олицетворенными Петром. От книги в картине остался интеллигентный царевич, гибнущий прежде всего потому, что ему не по силам мир, создаваемый могучим отцом, мир, может быть, и необходимый, и закономерный, но жестокий и предельно требовательный. Но при этом сам Петр в фильме отнюдь не выглядел безжалостным фанатиком, не считающимся ни с чем, даже с отцовскими чувствами, на пути поставленных целей. В ту пору каждый исторический фильм опирался на опыт исторической живописи. Желябужский решал свою картину в стиле живописи Н. Ге и Е. Лансере, позитивно освещающих образ Петра. А роль Петра поручил выдающемуся актеру Л. Леонидову, наделившему его не только силой, но и человеческим теплом.

Тем не менее главный герой фильма царевич Алексей. Желябужский объяснял это увлеченностью, загадкой, которая, безусловно, кроется во всей этой драме, в самой гибели царевича. Ведь Петр, выдирая его из австрийского убежища, явно не думал о расправе; и следствие показало, что никакой «партии» за спиной Алексея нет: казненные по его делу — единичные и второстепенные фигуры. Но эту загадку Желябужский не разгадал. Да и не в ней, думается, суть. Фильм, очевидно, можно понять, помещая его в контекст конкретной истории — той самой, что творилась во время создания «Царевича Алексея» в России 1918 года. Современный общественный катаклизм автор фильма пытается понять, обращаясь к аналогам в истории. Образ Алексея становится в какой-то степени понятен лишь в контексте судеб части русской интеллигенции после революции.

«Царевич Алексей» был напечатан для внутреннего проката всего в двух копиях, поэтому прошел как-то незаметно — пресса о нем крайне скудная. Но в начале 20-х годов он попал в Германию и в некоторые другое страны и имел крупный успех. Это свидетельствовало по меньшей мере о высокой постановочной культуре и зрелищности ленты. Конкуренты в Германии у «Царевича Алексея» были сильные и многочисленные. Ведь то было время бурного развития немецкого исторического фильма; одни за другом выходили на экран исторические боевики Э. Любича, Д. Буховецкого, О. Рипперта, Р. Освальда, Р. Шюнцеля, А. фон Черепи и других, историзм которых часто сомнителен, но постановочный размах поражает и по сей день...

Картина Юрия Желябужского «Царевич Алексей», как и поставленные им фильмы «Коллежский регистратор», «Папиросница от Моссельпрома», «В город входить нельзя», — памятные вехи не только в его творческой биографии, но и во всем отечественном кинематографе первых десятилетий его становления и развития.

Соболев Р. «Царевич Алексей» // Родина. 1993. № 5/6. С. 121-122.

Примечания

  1. ^ Н. Карамзин. Записки о древней и новой России. СПб.. 1914. С. 28.
  2. ^ А. Довженко. Собр. соч. в 4-х томах. Т. 4. М., 1969. С. 126.
  3. ^ В. Ключевский. Письма, дневники. М., 1969. С. 394.
Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera