Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Актерских портретов сейчас не пишут — жанр немодный и невостребованный. Оголтелая публичность и вызывающая прозрачность личной жизни звезд — вот что держит на плаву, в том числе, кажется, и самих звезд. А уж в преддверии очередного юбилея каких только откровений порой не наслушаешься — о бесконечных романах, которые почему-то множатся именно в зрелом возрасте, и достижениях пластической хирургии, интерьере загородных особняков и вкусовых предпочтениях.
Почему в подобном жанре совершенно невозможно вообразить себе Марину Неелову? Неужели она, как абсолютный аскет, никогда не давала поводов «желтой» прессе посудачить о своих жизненных перипетиях? Все было, как у настоящей женщины, открытой и страстям, и ошибкам, и увлечениям. Но сплетничать о Нееловой скучно — она не раздувала ответных скандалов, не судилась и не опровергала. Просто словно бы ничего не замечала, не опускаясь до этой мелочной суеты, продолжая существовать отдельно.
Впрочем, вряд ли стоит говорить о холодном равнодушии отшельницы. Другое дело, что Неелова не утруждает себя публичным осведомлением о собственных переживаниях. Для посторонних она абсолютно закрыта и наглухо застегнута на все пуговицы. Интервью не дает, в контакты с прессой не вступает. Не из-за гордыни, конечно. Просто характер такой, воспитание плюс наследство ленинградского происхождения. Выходцы же из Северной столицы, как известно, отмечены сдержанностью и чувством собственного достоинства. Что же до характера, то к нему со студенческой юности добавляли эпитет «сложный». На что Неелова когда-то заметила: «Может быть, он просто есть».
А между тем при явной твердости и цельности этого характера Неелова отнюдь не претендует на титул «железной леди». Стоит лишь перечесть немногочисленные откровения актрисы и свидетельства ее коллег. И вдруг откроется, что весьма успешная, востребованная и любимая народом актриса очень ранима, часто не уверена в себе и подвержена многочисленным страхам, из которых главный — оказаться ненужной, отвергнутой в творческом, конечно, смысле. Чего стоит хотя бы тот факт, что, зарекомендовав себя в качестве талантливой студентки и начинающей киноактрисы (на третьем курсе ЛГИТМиКа Неелова снялась в роли Принцессы в фильме «Старая, старая сказка»), она не отважилась даже на традиционный показ в страстно любимый БДТ к Георгию Товстоногову, панически боясь травмы отказа. А Товстоногов был в Марине весьма заинтересован и, говорят, сожалел потом об отъезде Нееловой в Москву. По счастью, она этих сожалений не оправдала.
Как бы сложилась ее судьба в БДТ, неизвестно. С одной стороны, талант Нееловой настолько очевиден и силен, что, кажется, ей на роду написано стать примой любого театра. С другой, «сложности» характера и упомянутое достоинство вряд ли позволили бы ей «прогнуться» под железного руководителя театра. В дело вмешалась судьба в лице молодых тогда режиссера Валерия Фокина и актера Константина Райкина, которые в 1973 году привели Неелову в Современник, введя в спектакль «Валентин и Валентина» вместо выбывшей актрисы. Галина Волчек Неелову приняла, поняла, ее талант оценила и утвердила со временем в качестве ведущей актрисы.
Тридцать с лишним лет на этой сцене она играет Чехова и Гоголя, Рощина и Володина, Олби и Уильямса, Леонида Андреева и Шиллера в спектаклях Галины Волчек и Валерия Фокина, Кирилла Серебренникова и Римаса Туминаса. Такие разные драматурги, полярные постановочные приемы. Что-то может не сложиться, но любой промах Неелова виртуозно маскирует своей врожденной органичностью. Еще одна актерская гордыня — во всех ролях оставаться самой собой — Нееловой тоже не свойственна. Она предпочитает не просто примерить на себя платье очередной героини, но зажить ее жизнью. И реализоваться хотя бы на сцене в том, чего не довелось испытать в реальности. Неелова любит фрейдистское словечко «сублимация».
И сколь «пластична» она в любых режиссерских руках, из-под которых выходит отнюдь не глиняной фигуркой, но новым живым существом. Тем самым режиссеры обязаны ей собственным прикосновением к миссии Творца, которой актриса их наделяет. Она кажется такой послушной в своей готовности как к психологическим переживаниям, так и к авангардным трюкам, к подлинной трагедийности и хулиганскому комедиантству. Она нигде не выражает своего недовольства или несогласия с постановщиком, которые, бывает, так откровенно педалируются иными актерами. Быть может, сказываются старомодная ныне порядочность и актерское понимание «своего места» в общем процессе, а также элементарная дисциплинированность. А ведь сегодня ей редко предлагают «традиционную» работу, все больше — эксперименты разной степени сложности и продуманности. И она неизменно профессионально с ними справляется, будь то королева Елизавета в спектакле «Играем... Шиллера» Туминаса, Принцесса Космонополис в «Сладкоголосой птице юности» Серебренникова или Башмачкин в «Шинели» Фокина.
Последняя парадоксальная роль Нееловой многих повергла в изумление. Красавицу-актрису узнать сложно — вот они, чудеса перевоплощения, помноженные на виртуозную работу гримера. Субтильный человечек с лысиной, обрамленной клочкастыми седыми прядями, в тесной «униформе» титулярного советника, с вечным перышком в руках, он похож на сказочного старичка-домовичка, несуразного и абсолютно одинокого. Неелова вернулась здесь в ностальгическую петербургскую стихию, в ней полностью растворилась.
Сегодня в родном Современнике, да и вообще в России Неелова появляется в качестве гостьи. Уже несколько лет, связав свою женскую судьбу с известным дипломатом, она живет то в Париже, то в Гааге. Трудный выбор — семья или карьера — стоял и перед ней. Она сумела найти компромисс, к счастью, поддержанный и театром — приезжает раз в месяц и отыгрывает свои немногочисленные ныне спектакли, подряд поставленные в репертуарной афише. Кто-то уже успел сказать, что она многое в своей актерской судьбе из-за подобной ситуации потеряла. Вряд ли Марина Неелова с этим согласится. Ведь отречение от реальных ценностей обычной человеческой жизни во имя высокого, но подчас неблагодарного искусства рано или поздно за себя отомстит. Кому угодно, но не Марине Нееловой.
Принцесса, надевшая «Шинель», Ирина Алпатова, Культура, [11-01-2007]