(Интервью для «Новой газеты». С Максимом Сухановым беседует Лариса Малюкова. 2019)
<...> Вы знаете, что есть идея выпустить в 2020 году в повторный прокат «Мишень» Александра Зельдовича по книжке Сорокина с вашим участием?
Нет, не слышал. Это было бы замечательно, у фильма был ограниченный прокат, мало кто его видел.
Тогда в десятые нам казалось, что это чистая антиутопия про далекий 2020-й. И вот он — 2020-й! А сама фантастическая история становится практически документальной: все учат китайский язык, поголовно занимаются омоложением, а сталинские методики опрокинуты в будущее. Почему этот бумеранг все время нас настигает: антиутопия становится реальностью, реальность — антиутопией?
Переходный период из одной формации в другую проходит медленно и мучительно. Для нас с вами, живущими короткий отрезок времени, ассоциация с медленностью одна, для Вселенной — другая. Переходный период и не может идти по-другому, тем более в такой гигантской стране. Конечно, травма была нанесена колоссальная сталинской эпохой. Масштаб этой травмы постоянно тянет нас в прошлое.
Молодых ребят сажают в тюрьму, от ощущения беспомощности и беспредела они режут себе вены... Можно же просто успокоить себя: ну да, все это закономерно для переходного периода, медленного движения телеги истории...
Когда мы находимся рядом со всем этим, в одном городе, щека к щеке, мы не можем не думать об абсурде, ужасе, вопиющей несправедливости. И все-таки у нас есть возможность говорить об этом, писать, заявлять. В 1935–1938 годах мы бы не сказали ни одного слова вслух.
Значит, у нас есть куда стремиться.
Если быть пессимистом, можно этот процесс описать в довольно черных красках, чего бы не хотелось. Человеку свойственно желание видеть свет в конце тоннеля.
Но вы же сами сказали об ответственности общества. И как представитель этого общества вы подписываете письма против войны в Украине, в защиту Бахминой, читаете на нашем сайте рассказ Сенцова.
Ну да, когда есть возможность выразить свою позицию, я это делаю. И может быть, кто-то тоже задумается, увидит, что есть и альтернативное мнение. Мнение, которое призвано не разрушить что-то, а помочь стране стать лучше, интереснее. Стать страной, в которой на равных могут сосуществовать разные точки зрения. Чем более открытой будет полемика с властью, тем продуктивнее окажется работа самой власти. Она будет вынуждена думать о том, что происходит здесь, внутри, и меньше будет озабочена Африкой или Сирией.
Конечно, я не политик, мы не знаем, какие подводные камни, течения и амбиции существуют в большой политике. Но замалчивание тем, которые касаются всех, вредно и опасно. Это вообще касается любых цивилизованных межличностных отношений: в семье, в дружбе. Можно затолкать проблему в темный угол, и она там будет гнить. Но можно проблему обнаружить, постараться пережить ее вместе или мирно разойтись.
Вопрос: почему вы отказались от звания народного артиста?
Я сначала отказался от заслуженного, а потом от народного. Мне кажется, все это какая-то большая глупость, причем идущая из военного времени воюющей страны, в которой была выстроена иерархия во всех сферах, с подчинением младших по званию — старшим по званию.
Рядовой, майор, генерал...
Конечно. Заслуженный РСФСР, народный РСФСР, народный СССР... С этим титулом человек приходит в театр, о нем почтительно говорят: «Он со званием». Он репетирует, подчас вместе с недавними выпускниками театрального училища. На сцене же все равны, но априори ты уже на пьедестале. Не нужно лезть с иерархией на территорию искусства. Мне кажется, просто люди заигрались. Если вы хотите отблагодарить артиста за его вклад, заплатите ему денег, отметьте конкретную театральную или киноработу. Или играйте в эту игру до конца: вы дали звание, а актер не справился с ролью. Ну тогда лишите его звания! А тут пожизненные привилегии: человек уже не только не народный, но уже и не артист вовсе, только мундир. Отказываясь от регалий, надеюсь, что когда-нибудь эту глупость отменят. Традиции — это не обязательно здорово. Плохие традиции надо отменять. Объясните, почему Ленин лежит в Мавзолее? В XXI веке!
Чтобы не раскачивать лодку.
Да не раскачается эта лодка, вот в чем дело. Обидно за этого человека, как к нему ни относись. Насилуют его и после смерти, напичкали формальдегидом, превратили в идола для обрядов и поклонений. И это в стране, в которой более 70 процентов населения исповедует православие. А церковь молчит...
Ну мы же и говорим с вами про привычный абсурд жизни.
Вот он и кипит всеми пузырями. Надо как-то по-человечески...
<...>
Малюкова Л. Да не раскачается эта лодка // Новая газета. № 143. 20.12.2019