Впервые я увидел ее 25 лет назад в маленьком просмотровом зале старого здания Института кинематографии. Шел немой фильм режиссера Ю. Желябужского «Коллежский регистратор» по повести А. С. Пушкина «Станционный смотритель». В главных ролях — И. Москвин и В. Малиновская. У немого кинематографа были свои звезды — В. Холодная, И. Мозжухин, В. Полонский, Ю. Солнцева... Среди них люди старшего поколения назовут и В. Малиновскую, ярко сверкнувшую в нескольких фильмах покоряющей красотой, искренней и эмоциональной игрой. Сверкнула и пропала с экрана.
И вот она сидит передо мной — Вера Степановна Малиновская, актриса студии «Межрабпомфильм», ныне студия имени М. Горького. Вспоминает:
— Я занималась в студии Гардина. Сын его увлекался фотографией. Снял меня. Фото случайно увидел Желябужский. Попросил молодого человека: «Приведи эту барышню». И...
У Малиновской легкий акцент. Чувствуется, что ей теперь нелегко мыслить вслух по-русски. Отвыкла. Ведь сорок пять лет звезда немого кино прожила в Италии. Порой, не найдя точного выражения на родном языке, она вставляет итальянские певучие фразы, английские, немецкие, французские слова.
— ...Я была, конечно, красива, — смеется, — но застенчива. Застенчива, как мальчик. Теперешняя моя фамилия очень подходит — Рагацци — по-итальянски «мальчики»... Но набралась храбрости и не испугалась. Москвин (он был сорежиссером картины) дал мне задание. Сделали грим, подобрали костюм. Кажется, я справилась с заданием. Надо было плакать, и я плакала. Но это было так давно, что не похоже на правду, как мираж...
Вера Степановна сыграла в двадцатых годах в фильмах «Человек из ресторана», «Медвежья свадьба», «Ледяной дом», «Хромой барин».
— И всегда мне везло на режиссеров и партнеров по экрану: Я. Протазанов, В. Гардин, И. Москвин, М. Чехов, К. Эггерт.
Да, ей действительно везло на друзей в мире искусства. Уже позже, когда молодую восходящую кинозвезду в 1928 году пригласили сниматься в немецких фильмах, Малиновской посчастливилось познакомиться с выдающимися деятелями культуры Запада.
Впрочем, кинокарьера Малиновской оборвалась быстро.
— Вы знаете, — замечает она, — там нужны связи.
Но пока она еще пользовалась успехом, ее, как говорится, нещадно эксплуатировали кинопродюсеры — один фильм, другой, третий... Молодая женщина увлеклась и совершила, как теперь, лишь спустя пятьдесят лет, признается, роковую ошибку — осталась вне Родины.
А красивый мираж все еще продолжался. Приемы, пикники, балы...
С приходом к власти Гитлера в ее берлинской квартире побывали фашисты. Малиновская, едва заглянув в свое разгромленное жилище, бежала в Швейцарию. Ее приютила здесь семья писателя Э. М. Ремарка.
— Но однажды он сказал: «Вера, теперь уезжай. Твой дурной немецкий язык заразил меня. Я пишу книгу твоим ужасным языком».
Однако дело было, конечно же. не в языке Малиновской. Писатель знал, что женщина влюбилась в итальянского летчика морской авиации Рагацци, и хотел ей счастья. Так свершился еще один поворот судьбы.
Много стран повидала за свою жизнь Вера Степановна — Франция. Англия, Америка. Блистательная вереница людей, с которыми ей довелось познакомиться, проходит сейчас в ее памяти. Писатели Анри Барбюс и Ромен Роллан, музыканты Артур Рубинштейн и Владимир Горовиц, киноартисты Гарри Купер, Гарри Пиль... С Всеволодом Пудовкиным, например, она встретилась в Берлине, с Алексеем Максимовичем Горьким — в Лондоне.
Но самая потрясающая встреча ожидала ее на склоне лет. Вера Степановна разводит руками. У нее очень выразительные жесты. Она и сейчас сохранила изящество и какое-то величественное обаяние.
— Это было поразительно! Мне показалось, что мы приехали в парк, где живут люди. А мы приехали в Москву. Что сделалось с Красной площадью?! Она стала такая большая, такая прекрасная. Я не узнаю Москву. Огромный интернациональный город. И так много природы! Тут легко дышится.
На груди Малиновской посверкивает массивная золотая цепь, она все время теребит цепь, будто та мешает говорить, двигаться.
— Я прожила богатую событиями, встречами жизнь. Но мне всегда не хватало Родины, — с грустью произносит старая русская киноактриса.
Многое отдаляло ее от страны, где она родилась дважды — как человек и как актриса. Тысячи километров, густой туман лжи и непонимания.
— Мне говорили: «Куда ты едешь, ты умрешь там с голоду», — смеется. — А я стала толстая. Мне говорили: «У русских женщин только два платья: для работы и для дома», — смеется еще заразительнее. — А моя здешняя племянница отвергла подарки: «Это платье устарело, тетя». Я вижу нарядных людей, которые умеют так счастливо улыбаться, как нигде в мире. Поверьте мне, ведь я многое повидала.
Она сидит на диване в большой квартире на Беговой улице. Сидит рядом со своей подругой юности Галиной Сергеевной Кравченко, заслуженной артисткой РСФСР. Той самой, с которой вместе снималась полвека назад в первых картинах студии «Межрабпомфильм». Они не виделись пятьдесят лет. Им есть о чем вспомнить. Оставим их наедине.
Гаврилов М. Звезда немого кино // Вечерняя Москва. 1979. 14 июля. С. 3.
<...> И вот я в большой уютной квартире актрисы Галины Кравченко, блиставшей еще в немом кинематографе. Но я договорился взять интервью не у нее, а у давней ее подруги — Веры Малиновской, почетной гостьи XI Московского международного кинофестиваля. Все происходит в 1979 году. Полвека назад звезда, ставшая любимицей публики после «Коллежского регистратора» режиссера Юрия Желябужского, где она сыграла вместе с выдающимся мхатовцем Иваном Москвиным, Малиновская навсегда покинула родину. В справочных материалах написано, что в 1928 году германская кинокомпания «Emelko» пригласила молодую, знаменитую и очень красивую актрису в фильм «Ватерлоо», где ей предложили роль возлюбленной Наполеона, графини Валевской. Она, якобы, уговорила «компетентные советские инстанции» отпустить ее за границу. Затем, получается, сильно подвела доверчивых чиновников, став «невозвращенкой».
Теперь же Вера Степановна рассказывает мне совсем другую историю. Ее мужа, Малиновского, летчика, чуть ли не замнаркома, командировали в Германию для закупки военной техники, она поехала вместе с ним. В Берлине к ней обратились немецкие киношники с предложением принять участие в картине «Ватерлоо». Вот тогда-то и понадобилось все ее обаяние для того, чтобы добиться разрешения у «компетентных инстанций» принять заманчивое предложение. Муж закончил дела, вернулся в СССР, а жена осталась досниматься. Потом был подписан другой контракт. А из родной страны доносились пугающие вести об арестах, гонениях, вроде бы и муж попал в немилость... Одним словом, советская кинозвезда стала западной. И закрутилась невероятная судьба. Она общалась с Максимом Горьким, Роменом Ролланом, с представителями культурной элиты Европы и Америки. На какое-то время ее приютил Эрих Ремарк со своей женой, спасший советскую гражданку от преследований нацистов (так трактуют событие наши справочники). Но они быстро расстались, ибо, как смущенно призналась Малиновская, писатель посчитал, что ее «дурной немецкий стал проникать в рукописи его произведений».
Потом пришло обыкновенное женское счастье, она снова полюбила, и снова летчика, на этот раз — итальянского. Наверное, более высокопоставленного, чем прежний муж — то был личный пилот Муссолини!
Да, она бывала на грандиозных приемах, которые устраивал дуче, но никакой дружбы ни с фашистским диктатором, ни с его женой-актрисой у них не было. В это трудно поверить. Но Малиновская рассказывала именно так.
Я любуюсь ее плавными, балетными движениями изящных рук, и думаю: «Сколько же сердец разбила красавица?!» Уверен, что она знает о волшебстве своих манипуляций, и по-прежнему следит за воздействием на публику, даже если это — единственный зритель в моем лице. Недаром она пригласила корреспондента на встречу в вечерних сумерках. А когда хозяйка квартиры зажгла торшер, Вера Степановна пересела с кресла из-под торшера на тахту, где ее лицо вновь окунулось в сумеречный полусвет. Она словно режиссировала сцену интервью, чтобы подать свою героиню, т. е., саму себя, в наивыгоднейшем ракурсе и с минимальной подсветкой. «Морщин у звезд не бывает!» — словно беззвучно кричало все ее поведение, вся ее фигура.
При всем притом, Малиновская ничуть не стеснялась высказывать довольно радикальные мысли. «Мне трудно было возвратиться в страну, где у женщины есть только два платья — для работы и для дома». «Итальянцы удивительно ленивы. Они не любят работать. Им больше нравится ходить толпами с флагами, и требовать повышения зарплаты». «Если бы я не сообразила остаться на Западе, меня бы не миновала судьба моей дорогой Галочки. А может, случилось бы еще что-то похуже». <...>
Гаврилов М. Похождения Козерога. М.: Спутник, 2016.