Н. Н. Крестинскому 

Москва 

5-го декабря 1921 года

[5 декабря 1921 г. Москва] Полномочному представителю Российской Социалистической Федеративной Советской Республики в Берлине Николаю Николаевичу Крестинскому За границу едет по настоянию врачей член Дирекции, заведующий труппой и репертуаром артист Николай Афанасьевич Подгорный, которому Театр хотел бы поручить покупку не имеющихся на рынках товаров, как то: анилиновых красок для декораций и окраски материй; акварельных красок для эскизов декораций; хромотропов, линз оптических, специальных электрических ламп, реостатной проволоки и т. д. и т. п., т. е. предметов и материалов, без которых Московский Художественный Академический Театр, при новых и некоторых старых постановках, поставлен в катастрофическое положение. Дирекция Московского Художественного Академического Театра обращается к Вам с убедительной просьбой предоставить возможность отправки вышепоименованных товаров в Московский Художественный Академический Театр. 

Исполнением этой просьбы Вы дадите возможность Театру осуществить целый ряд задуманных художественных достижений в намеченных к постановкам пьесах. 

Председатель Дирекции Московского Художественного Академического Театра Вл. Ив. Немирович-Данченко 

Секретарь Дирекции Подобед 

П. А. Подобеду 

[17 декабря 1921 г.] 

Порфирий Артемьевич! 

Обратите внимание на процесс в Колонном зале. Посмотрите отчет в «Известиях» сегодня (2-й день суда). Что это за «артисты Художественного театра». Надо допроситься хорошенько, что это за мистификация, и или выступить с опровержением, или — ?

В. Немирович-Данченко 

П. А. Подобеду 

[21 декабря 1921 г. Москва] 

Дорогой Порфирий Артемьевич! 

Настоятельно прошу справиться и справляться у Михайлова, не нуждается ли он в чем, и хлопотать, чтоб его нужда немедленно удовлетворялась. Например, дрова. Не утомляется ли он, тогда освободить его из «Анго» (Протасевич)1. В. Нем.-Дан. 1014. Труппе Московского Художественного театра 21-го декабря 1921 года [21 декабря 1921 г. Москва] Объявление от дирекции МХАТ. Из разных ресторанов и других общественных «встреч» Нового года будут, конечно, приглашать артистов нашего театра и студий для исполнения «номеров» перед ужинающими совбурами и спекулянтами. И будут очень дорого платить. Еще бы! И лестно: забавлять за ужином будут артисты Московского Художественного театра или его студий. И легко достижимо: что теперь несколько миллионов! 

Увы, я не поручусь, что для всех ясно, как унизительны, как постыдны такие выступления. Я не знаю, вправе ли дирекция МХАТ запрещать это. Если кто-нибудь думает, что не вправе, то я готов умолять его на коленях не позорить подобным выступлением имя Художественного театра. И предупреждаю, что того, кто сделает это, я потом все равно в покое не оставлю. 

Подлинное подписал Вл. Немирович-Данченко 

Верно: Секретарь дирекции П. Подобед 

П. А. Подобеду 

[23 декабря 1921 г. Москва] 

Порфирий Артемьевич! 

Возобновите запрос о каких-то пайщиках из Худ. т. Вопрос затягивается, и клевета повторяется. Скоро ее уж ничем не опровергнуть. 

Возьмитесь с кем-нибудь в спешном порядке разузнать об этом (не путем бюрократической переписки). Словом, чтоб можно было бы как можно скорее выступить с опровержением. Мы очень тянем дело. Помните, что я Вам говорил давно: это наш грех. И Вы призваны особенно бороться с этим. 

Надо знать извне, от суда, кто был назван из Худ. т. как пайщики булочной «Буланже». Точно ли это были пайщики, или только попали как жены по регистрации. И в театре расспросить. Иметь неопровержимые данные, с которыми и выступить с опровержением. Вы так хорошо взялись за это, неужели же Вы ждете ответа от Смирнова? А если он не пришлет?

В. Нем.-Дан.

П. А. Подобеду 

[Август до 30-го, 1922 г. Висбаден] 

Дорогой Порфирий Артемьевич! 

Позвольте мне через Вас действовать... 

Думал я явиться в театр точно 20-го. Но раздался грозный призыв: юбилей Южина. И хотя я к юбилеям отношусь в высшей степени «с птичьего полета», и Александру Иванычу он нужен только с точки зрения тех 6-8 миллиардов, которые он, дай ему Бог, получит, но во-1-х, мало кто так заслужил большого чествования, как он, а во-2-х, именно мне не быть на юбилее совершенно невозможно. Я где-то громко печатно заявил, что это мой «единственный и на всю жизнь» друг... Но я приеду чуть ли не прямо с поезда в Малый театр, а то чего доброго даже в Большой театр. Так что Вам надо самим подумать, что будет делать Худ. т. Меня из Москвы совсем перестали информировать. Даже Ольга Сергеевна не пишет мне дней 10. И я ничего не знаю. Только от берлинского Леонидова, — которого я дважды экстренно вызывал сюда (по делам поездки), — знаю, что наши предполагают выехать 14-го. Значит, никто из стариков не будет на юбилее? Но подготовить его, вероятно, Конст. Серг. направит... Я уже не могу сочинить ни адреса, ни речи... Если ничего со мной не случится и я приеду вовремя, то надену фрак (если успею получить багаж) и буду на юбилее говорить. Советовать отсюда, за две недели, не стоит, — ничего путного не скажешь, да и поздно будет. 

Надеюсь на всех вас. Но приветствия должны быть самые широкие и полнозвучные. Не знаю я, идут ли с 1-го сентября, как писал Дм. Ив., спектакли. И не понимаю, что это за спектакли, если они идут без Лужского, без студийцев, без Музык. студии. 

Представляю себе, сколько хлопот и забот у всех перед отъездом... Какая это трудная поездка! Сколько она у меня здесь отняла времени и даже причинила бессонных ночей! По части Музык. студии:

Прошу Вас: 1. созвать Правление Муз. ст. в лице Рошета, Курского, Федорова, к ним еще одного или двух — Скоблов и художников. Они были выбраны. Я не меняю состава; если я ошибаюсь, исправьте. Пусть это Правление готовится к управлению Студией, а если сумеет, то и начнет свою деятельность. Оно может опираться на мое признание, на Ваше признание. Но до полной ясности может исполнять только те из своих функций, которые наиболее удобно или необходимо начать. Как я уже говорил Вам, оно должно идти к Вам на помощь. Должно подготовить план своих действий. Например, пересмотреть список студийцев по разрядам. Это вопрос щекотливый, и его пусть пока только подготовят. Или: созвать администрацию и посоветоваться, что сейчас делать, что репетировать. М. б. кому удастся проявить инициативу. Надо повторить «Дворянское гнездо» 2. Надо, чтоб Лосский (и Белостоцкий) входили в «Периколу»... 3. Словом, пусть постепенно готовятся охватить всю жизнь, как умеют. 

Поговорите и с другими студийцами. Они должны оказать Правлению поддержку. Всякое шипение и палки в колеса придется считать актами враждебными делу студии. Я бы желал, чтоб группа, по выбору Правления, или ядро, или даже все, выбрав небольшую группу, пообсудили о мерах поддержания духа студии, высокого отношения к делу, от того мелкого, иногда очень дрянного, вздора, который, по существу, страшен, хотя и мелочен. В студии при всем хорошем, благородном, подъеме, на какой студийцы способны, много пошлой болтовни, сплетен, даже интрижек. Надо, чтобы студийцы сами боролись с этим, помнили бы, что для того, чтобы завести хорошие устои, надо с первых шагов бороться с червоточинами. Необходим хоть minimum, но настоящих правил... 

Между прочим, пусть Правление пойдет к Конст. Серг. и поручится перед ним за то, что студия приложит все силы, все внимание, все старания, чтоб не пятнать созданного им Художественного театра, поручатся, что поведение студии в отсутствие К. С. будет на высоте заслуг Худ. т... Я уже писал Юстинову, что пока жалованье студийцам пусть идет по прежним разрядам, по приезде переменим и будем считать с 1 сентября по-новому. 

Писал я еще, чтоб он, по мере сил, поддержал не получающих ассюрированного жалованья, чтоб они (в особенности, напр., Бакалейников) не чувствовали себя чужими. Я думаю, что раньше конца сентября Муз. студия не заиграет. Но она отыграет все, что ей нужно. Много-много мыслей вообще для письма, но когда подумал, что Вы их получите за 3–4 дня до моего приезда, то не хочется писать. 

Вл. Нем.-Дан. 

Обнимаю Вас. Шлю привет всем. Маму поцелуйте. Сем. Ал. кланяйтесь. Мы уезжаем в Швейцарию на три дня, только повидаться с матерью, сестрой, племянником и племянницей Ек. Ник. Валюта не позволяет дольше.

П. А. Подобеду 

[30 ноября 1922 г. Москва] 

Что сделать в 500-е представление «Сверчка»? От Худ. т.? От других студий? Образуйте немедленно комиссию из представителей — Театра, 2-й, 3-й, 4-й и Музык. студий.

К. С. Станиславскому 

Кливленд 31 марта 1926 

[31 марта 1926 г. Кливленд] 

Дорогой Константин Сергеевич! 

Как и следовало ожидать, обстоятельства сложились так, что будущий год Художественного театра и даже в значительной степени Музыкальной студии решается без меня. Ясно, что я не могу оказать влияния отсюда, из Америки. Мне хотелось бы сказать много о репертуарно-художественном направлении театра, о моих опасениях перед совершающейся театральной реакцией, об усилении «курса на молодежь». Но я чувствую себя бессильным, чтоб убеждать на таком огромном расстоянии. Однако есть один вопрос, который меня беспокоит чрезвычайно и который может быть решен справедливо только если Вы, именно Вы, отнесетесь к моему заявлению со вниманием. То, о чем я хочу Вас просить, всегда встречало с Вашей стороны высшую корректность и благодарность.

<...>

Есть еще лицо, которое даже не изменяло театру ради студии, напротив, не скрывало никогда своего предпочтения «стариков», но пользующееся чьим-то «нерасположением», это Порфирий Артемьевич. 

Тот самый Подобед, за которого мы ломали столько копий, чтоб приобрести его, чтоб его отпустили из Морского Штаба. Тот самый, который создал неустанной энергией Музей МХАТ. Идеально-честный, образцово-порядочный. Я знаю, что и он в опасности. Но это тоже было бы одной из величайших несправедливостей в угоду кому-то, кому Подобед не хотел делать какие-то уступки. 

Разумеется, если Музыкальная студия хотя бы с маленьким бюджетом будет существовать, то всем этим лицам нечего будет беспокоиться. И я пишу на тот, почти невозможный, случай, что Музыкальная студия просто совсем исчезнет с лица земли.

Да и вообще если ко всем этим лицам отнесутся жестоко за то, что они или осмелились верить мне, идти за мной, или увлеклись заманчивой мечтой съездить за границу, — то я буду испытывать огромную обиду. Неужели такие дела нельзя отложить до моего возвращения, хотя бы даже я и перестал в административном отношении влиять на дела театра? 

Так как мы с Вами «неразведенные супруги», то, разумеется, о наших общих детях я обращаюсь к Вам, как Вы в подобном случае обратитесь ко мне. И думаю, что в этих делах между нами никого не должно быть. Все сложные дела взаимоотношений между студией и театром я сейчас отписываю на имя Василия Васильевича. Он Вас с моим письмом познакомит. 

Я тороплюсь отправить письмо это, поэтому о многом не имею возможности писать. Еще раз прошу — поостерегите людей от несправедливости и обид. Я понимаю, что нужна экономия, но и ей есть предел, диктуемый благородством связей. 

Обнимаю Вас от всего сердца 

Вл. Немирович-Данченко

В. В. Лужскому 

1 апр. [1 апреля 1926 г.] 

Так сказать: «официальное», — вернее: обращение к старикам. Дорогой Василий Васильевич! Я не знаю, какие «внутренние реформы» совершаются в театре, но меня сильно обеспокоили Ваши строки о Марье Петровне, Сергее Львовиче, Подобеде...

<...>

Подобед. Я сам иногда сердился на него за формализм. Но ведь не найдется крысы в театре, которая не считала бы его идеально порядочным, бесконечно работоспособным. Поищите такого еще. Не мы ли бились, хлопотали, чтоб отнять его у Морского Штаба? За что его выбросят? Созовите судий откуда хотите, арбитраж, и поставьте им задачу добраться: за что, за какие провинности его выбрасывают? Пусть заглянут в самую глубь. И все увидят явную, грубую, непростительную для такого культурного учреждения, несправедливость. 

Вы знаете, дорогой Василий Васильевич, когда я об этом обо всем думаю, меня охватывает такая горечь, такое волнение, что свет становится противен. 

Ведь это что же? Потому что люди несколько перегнулись в мою сторону, или захотели пожить за границей, или не угодили тому или другому, — за это им мстят?!.. Стоило только, чтоб власть выпала из моих рук? Для меня это вопрос первостепенной важности, т. е. вопрос о том, как поступят с теми, кто пошел за мной. И я хочу, чтоб все знали, что для меня это вопрос огромный и личный.

<...>

Весь Ваш Вл. Немирович-Данченко

Немирович-Данченко В. Творческое наследие: в 4-х томах. Т. 2. М.: Издательство «Московский Художественный театр», 2003. С. 622-660.