Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Из переписки Е. В. Юнгер и В. В. Гвоздицкого
Гвоздицкий — Юнгер
1990, Москва
Дорогая Елена Владимировна!
Уже давно я не в Ленинграде, не в любимой «Комедии» и давно не выхожу с Вами на одну сцену. <...>
Я хочу, чтобы Вы знали, как много (это невыразимо никакими словами!) дали Вы нам. Позволю сказать это не только от себя. Я глубоко убежден, что все актеры моего поколения, которым посчастливилось с Вами играть, работать в одном театре, видеть и слышать Вас, с радостью присоединятся к моим словам. Простите мне этот восторженный стиль, но, скорее, это дистанция, которую невозможно не соблюдать, думая о Вас, и нежность.
Мы все поздравляем Вас с выходом этой книги и благодарим за нее. Мне кажется, что это загадочная книга. Только большой художник, проживший счастливую, радостную, блестящую жизнь, знает, как дорого приходится платить за это счастье, эту радость, этот блеск. Я восхищен, что часто бывает, когда дело касается Вас, с какой строгостью, скромностью, простотой и высокой интеллигентностью Вы одной фразой формулируете то, о чем принято сегодня говорить долго, смакуя подробности. <...>
9 июля 1991, Шепси
Дорогая моя Елена Владимировна!
Не могу отказать себе в удовольствии написать Вам несколько слов, летних и отпускных... Опять — и Вы похвалите — молодец, мол, Витюша, выполняет обещания... А мне только того и надо — Вам угодить, вот Вам и Питу!
Но это так я, чтобы начать. Покатился отпуск, и вот уже около десяти дней живу здесь, в Шепси, между Туапсе и Сочи, в пансионате сталинского времени — старом, добротном и белом. И (какое счастье!) не театральном, а каком-то «для простых». В номере — горячая вода и балкон, а в балкон стучит ветка с камелией, и голубеет море с кипарисами, — все, как в кино. Плюю семечки (очень уж дорогие фрукты — персики —19, а арбузы — 7) и грызу зеленые маленькие яблоки. Развлечений, слава богу, никаких, и я, как сумасшедший, купаюсь!!! Просто счастье!!!
Но скоро (уже через несколько дней) ехать, а впереди еще август отпускной, который никак у меня не распланирован, так что, может быть, окажусь в Питере и тогда — на голову к Вам, обязательно!!!
Про гастроли в Литве отдельно и обязательно расскажу подробно. Там было приметного мало и не обошлось без происшествий — я в них «герой» сюжета. А вот из приятного за последнее время — это № 4 «Наблюдателя». Мне кажется, получилось у них, и Гаевский — в начале, оглушительно просто! Очень приятно написал Сережа Коковкин. Таня Зарубина — чудесно! И безумно смешно, и остро, и точно описал музейных дам Семеновский! Я хохотал до слез, только представив, в воображении, реакцию Тани... Про «Гамлета», Азизян — очень много хорошего, очень... А как Вам? Мне не терпится посудачить. Увидимся ли в августе? Я так скучаю. Настроение ничего себе, потому что лето всегда — как праздник, и море, и Кавказ я обожаю просто. И Вам вот пишу, думаю о Вас с нежностью, а это тоже счастье. Про новый сезон не думаю и не знаю — что будет, то и будет. Такой «тускляк» во всех театрах вместе, что и надежд не остается... «Тоска, Анфиса. — Тоска, Раиса».
Целую Вас крепко-крепко!
Очень люблю и всегда Ваш Питу. Если ответите словечко, то в Москву. Да?
20 июня 1998, Москва
Дорогая Елена Владимировна!
Надеюсь, что Вы еще в городе, что мое письмо поспеет... Я давно не писал Вам — были очень интенсивные репетиции «Сна», которые закончились совсем недавно. Репетировали утром и вечером — ежедневно. Показали прогон дирекции и Ефремову, но премьера будет только в сентябре следующего сезона, так как не готовы декорации. Все это и странно, и неудобно, как и все теперь в театрах, впрочем... Каким получается спектакль, как всегда, я понять не могу и, как всегда, очень волнуюсь. Вот это волнение с годами не уменьшается, а только больше и больше — и это мучает ужасно!!! Господи, помоги!
Сезон в театре закончится только в середине июля, хоть у меня и нет особенных дел в театре, а репертуар уже не играем. <...>
Я так часто вспоминаю Вас и внутренне разговариваю (особенно когда трудно), и никто заменить Вас, конечно, не может.
Стараюсь жить сегодня, сейчас, но как трудно иногда не думать о том, что ожидает, и не заглядывать в «туманное завтра». Московские театры дико выглядят почти все, но критерии изменились настолько, что смешно выглядят подобные оценки; Бог с ними. Занимаюсь обменом квартиры, нужно перебраться (если бы вышло!) поближе к работе. Перемогаю жару. <...>
Очень буду ждать весточки от Вас! Надеюсь, что Вы здоровы. Поклон всем Вашим. Целую Вас нежно.
Конечно же, Ваш Питу.
Юнгер — Гвоздицкому
1996, Ленинград
Дорогой мой!
Спасибо за драгоценнейший подарок! Прочитала одним махом изумительную книжку . Нет слов. Отложив только что прочитанную, не могу тут же не ответить Вам. Какое счастье, что такое появляется в нашей жизни. А переписка Марьи Ивановны и Михаила Леонидовича — это недосягаемая вершина двух Совершенств. У меня все засияло перед глазами, а внутри радостная дрожь и ощущение сверхъестественного счастья.
Спасибо Вам, дорогой мой Питушечка, ненаглядный мой Птенчик.
Господи, как хочется Вас увидеть. Неужели не выберетесь?
Передайте от меня благодарность огромную Николаю Михайловичу, Аллочке с мужем.
Разучилась (надеюсь, временно) писать письма. Безобразно никому не отвечать. Попросите за меня прощения у всех. Целую Вас нежно и крепко. Очень жду.
Ваша древняя наставница.
Высокий орден, данный мне Вами, который принимаю с трепетом и гордостью.
1999, Ленинград
<...> Обо мне не тревожьтесь — глотаю кучу лекарств, положившись на судьбу. Абсолютно спокойна. Как будет — так и будет. Грех жаловаться, слава Богу, послужил он мне (голос имею в виду) хорошо, и спасибо ему за это. А судьба моя умница.
Дорогой мой Питушечка, худенький птенчик, съежившийся под окном репетиционного зала. Какой широкий взмах его мощных крыльев, как высоко он парит надо всем, не стоящим внимания. Как я радуюсь за Вас. Успеха Вам с Александром Сергеевичем в Париже. Не сомневаюсь в нем. Целую и благословляю.
Ваша Е.
Последнее письмо, адресованное В. В. Гвоздицкому
14 июля 1999, Ленинград
Дорогой Витюша, крылатый мой, поздравляю Вас с великолепными рецензиями, и первой, и второй. Радуюсь за Вас безмерно, счастлива, что все сбывается, как должно быть.
Очень ухватилась за «Сирано». Это должно быть безумно интересно. Какой молодец Олег Николаевич! Как он жаден до Вас, и по какому редчайшему (особенно теперь) и точному пути он ведет актера.
Как его здоровье, как переносит эту сатанинскую жару? Привета ему не передавайте, это раздражает его. Не хочу причинять ему неприятности даже в размере булавочного укола. Берегите его и питайте своим вдохновением.
Простите, что так долго не писала, совершенно осатанела от этой злющей жары.
Желаю Вам с упоением поплавать в море, но ни секунды не торчите на солнце.
Надеюсь, это письмо придет без опоздания и будет ждать Вас в Москве.
Целую Вас, летите выше, пробивая облака, и когда же это Вы были взъерошенным птенчиком? Невозможно сейчас этого себе представить.
Ни пера, ни пуха на Всё!
Ваша Е. Юнгер
4 августа 1999 года Елены Владимировны не стало.
Из переписки Е.В. Юнгер и В.В. Гвоздицкого (текст) // Свершился дней круговорот...: вечер, посвященный 100-летию со дня рождения Е.В. Юнгер 25 мая 2010 (ред. А.А. Ильинцкая). — Москва: Дом актера им. К.С. Станиславского, 2010. — с. 12-18