Я никогда не воспринимал отца головой, а всегда на уровне ощущений.
В детстве не испытывал никаких комплексов из-за того, что он — известный артист. Просто он был моим папой, с которым мы вместе ходили в парк, катались на каруселях. Так воспринимают своих родителей все дети. Иногда мы виделись чаще, иногда реже. Мое детство прошло в «Современнике», рядом было много талантливых людей, и я считал, что это естественно, так и должно быть. Позже пришло ощущение моего отца как актера и человека. Появились и связанные с этим комплексы.
Вспоминается случай, как однажды он подвозил меня во ВГИК, где я учился. Я попросил остановить машину заранее, чтобы никто не видел, что мы подъехали вместе. Мне было неловко рядом с его популярностью. Тогда это имело для меня значение. Я не хотел, отбивался как мог, чтобы отец не снимался в первой картине, где я был оператором, «Сказки старого волшебника», но Наташа Збандут, режиссер этого фильма, уговорила, и я поборол себя.
Единственной проблемой было обращение к отцу как к актеру, и я нашел выход — называл его «Эй» (например: «Эй! Встань в кадр»)... Так было в нашей единственной совместной работе. Существует миф, будто в жизни мы общались с помощью всяких междометий, бессвязно (например: «ну», «ага», «нормально»)... Это не совсем так. У нас был свой стиль общения, который для нас был естественным.
В последние семь лет мы особенно сблизились. Раньше было несколько по-другому, фрагментарно. Он был очень сентиментальный человек. Очень... И, конечно, ему как отцу доставляло удовольствие выжимать из меня жизненные и профессиональные ощущения. Я так думаю... Он возил меня к себе на родину, в Горький, и ему нравилось, что мы ездили вместе. Говорят, что у него было какое-то мифическое чувство вины передо мною. Не думаю. Если я его правильно чувствовал, так, как он меня, то уверен — это неверно. Отчего все его инфаркты? По-моему, оттого, что все эмоции он держал внутри. И только один раз я видел его в страшной истерике у нас дома, когда он выкрикивал свою правоту одной гостье. Он был прав. И не дискутировал... Он накопил и неожиданно для самого себя выплеснул... Такова была природа его темперамента.
Евстигнеев Д. Артист. Книга о Евгении Александровиче Евстигнееве. М.: РИК «Культура», 1994.