Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Камера долго и таинственно плывет по узкой сибирской реке на моторке. В лодке — лесник Егор (Евгений Цыганов), который, завидев двух браконьеров в лесу, проводит жесткое задержание, с перестрелкой и поножовщиной. Тут же в кадре появляется туша мертвого оленя, которая передает привет оленям из фильмов Ильдико Эньеди и Йоргоса Лантимоса, а также скелету кита из «Левиафана» Андрея Звягинцева (авторы уже здесь тонко намекают, что развития сюжета о борьбе с незаконным промыслом ждать не стоит). А в следующей сцене мы узнаем, что жить герою осталось не больше двух месяцев. Столичному профессору, на консультацию которого деньги собирали всей деревней, с болезнью не справиться; нетрадиционная медицина тоже бессильна. Но туша оленя маячила в кадре не зря: в мистическом лесу шаманка-знахарка споет Егору про селезня, обманувшего смерть, притворившись уточкой. И Егор решит последовать его примеру — купит в областном центре платье, косметику, запрется в бане и выйдет оттуда в женском образе — к ужасу семьи и односельчан. А драма под холодным взглядом камеры Марта Таниэля обернется притчей, где, как у все того же Лантимоса, драматургия строится на заведомо абсурдном допущении.
<...>
Но даже если закрыть глаза на все эти неточности, само преображение Евгения Цыганова в drag queen посреди сибирской глуши вызывает анонсированное в названии удивление. Это совершенно точно не фильм о проблемах ЛГБТ — герой подчеркнуто не является представителем этого сообщества, он не «выходит из шкафа», а совершает именно что обрядовое действие или даже своеобразный перформанс (и лучшим эпизодом в этой, перформативной части фильма является почти покадровая цитата знаменитого клипа The Knife «Pass This On» под композицию «Мой рок-н-ролл» Чичериной и «Би-2»). Пытаться расшифровать спрятанное за этим скандальным жестом высказывание через призму гендерной теории можно — но с тем же успехом можно искать библейские коннотации в «Колобке». Дистанция между объектом и методом анализа оказывается настолько велика, что любые выводы будут неубедительны.
Венецианский успех (играющая жену Егора Наталья Кудряшова получила приз за лучшую женскую роль в программе «Горизонты») и модная гендерная проблематика как будто требуют подойти к анализу картины со всей возможной серьезностью. Но что, если вспомнить, что режиссеры этого фильма в первую очередь комедиографы, семь лет назад дебютировавшие провокационной комедией «Интимные места», а после написавшие сценарий к мэшап-эпопее «Гоголь»? И увидеть в происходящем на экране тонкий стеб над всем сразу современным фестивальным кино, от экзистенциальной тоски Звягинцева до анималистических притч Лантимоса? Тогда и мистический лес с браконьерами и зловещими шишкарями, пожухлым папоротником, высохшим борщевиком да демоническим смехом шаманки покажется импортом из «гоголевской» Диканьки, которую как раз Чупов с Меркуловой населили призраками категории «Б». А лесник Егор превратится в супергероя пародийного экзистенциального комикса, с помощью платья и сумочки обманувшего не только собственную смерть, но и зрителей, которым режиссеры под видом притчи о перемене участи подсунули самую настоящую «утку».
Шавловский К. Перемена уточки // Коммерсантъ Weekend. № 37. 26.10.2018