Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
«Не для того я получил высшее образование, чтобы стоять истуканом на сцене с алебардой в руках».
Александр Орехов об Александре Кайдановском

История нашего с Сашей знакомства необычна.

<...> Перед началом занятий на третьем курсе мы узнали, что нас объединили с театральным училищем и отныне мы именуемся Ростовским училищем искусств. Особого сближения не произошло — занятия по специальности у театралов шли в театре, а на общие предметы они приходили два-три раза в неделю. К тому же они были в большинстве своем на пять-шесть лет старше нас. Только Саша Кайдановский был наш ровесник. И так мы с Сашей проучились параллельно два года. <...>

В разгар выпускных экзаменов Саша «прогремел». Он слетал на один день в Москву, чтобы посмотреть фильм «8 1/2» Федерико Феллини. Естественно, ни у кого не спрашивая разрешения. Руководитель их курса Молчанов за пропуски отстранил его от занятий. Состоялось три или четыре собрания, на которых однокурсники (за исключением двух-трех человек) требовали наказать Кайдановского, то есть отчислить его из училища. Как ни странно, но спасло его руководство училища. Его перевели к другому мастеру, и в результате все окончилось благополучно.

Познакомились мы с Сашей в аэропорту «Внуково» вечером 5 ноября 1965 года. Была нелетная погода. Рейс все время переносится. Все суетятся около справочной. В конце концов объявляют, что самолет полетит только завтра утром. Народ начинает расходиться. Ко мне подходит знакомый молодой человек с гитарой: «Вы Саша Орехов? Я о вас много слышал». — «Да, — говорю, — я о вас тоже. Саша Кайдановский?» — «Он самый. Ну, и где вы сейчас?» — «В Московской консерватории. А вы?» — «В студии МХАТ. Кстати! Сидеть нам до утра, а у меня есть бутылка вина и кисть винограда». Устроились мы в укромном месте, Саша расчехлил гитару, сказал, что ему вчера показали замечательную песню Александра Галича, и запел: «Облака плывут, облака...» Потом он еще пел, и так в разговорах незаметно прошла ночь. Наутро мы договорились встретиться в Ростове, поскольку летели разными рейсами. Так началась наша дружба. <...>

В Москве Саша ввел меня в мастерскую скульптора Никиты Лавинского. Это был талантливый и обаятельнейший человек. <...>

К тому времени Саша успел бросить Школу-студию МХАТ и, несмотря на уговоры, не хотел нигде учиться. В мхатовской студии, где он должен был со старшекурсниками здороваться на «Вы», ему не понравилось. После долгих увещеваний в конце первого семестра Саша пошел в Щукинское училище и, к удивлению всех, был принят.

<...> Потекли дни учебы. Саша сдружился с Ваней Дыховичным — талантливым, очень интеллигентным человеком. Такой библиотеки, как у Ваниного отца, я больше ни у кого не видел. Постепенно через Сашу я перезнакомился со всем его курсом. Курс у них был замечательный. Леня Филатов, Боря Галкин, Володя Качан, Стае Холмогоров, Нина Русланова...

<...> Кроме Никиты Лавинского мы постоянно общались с Инессой Травкиной, литературным критиком, регулярно печатавшейся в «Новом мире». Жила она тогда далеко, в Бескудниково, тем не менее мы ее часто навещали. Инесса была в курсе событий шедшего тогда процесса Синявского — Даниэля. А на следующий год мы у нее (насколько можно успеть за ночь) прочитали в машинописи одну треть романа Солженицына «В круге первом». После зимних каникул, которые мы обычно проводили в Ростове (да и не только каникул — ездили и на праздники), в начале марта я зашел в мастерскую к Никите Лавинскому. Сидим, беседуем. Я спрашиваю: «Саша скоро будет? Никита отвечает: «Да он в Ростове. Уехал примерно на неделю». Захожу через неделю. Сидит Сашка. Спрашиваю: «А что ты в Ростове делал?» Он спокойно говорит: «Как что? Женился». Я не поверил, более того, опешил. Мне казалось невероятным жениться в 19 лет. Я подумал, что Саша меня разыгрывает, но все оказалось правдой. Вскоре в Москву приехала Ира. Позже она поступила в МГУ на факультет психологии.

После женитьбы Саша стал снимать квартиры. Поначалу в Москве он жил в мастерской Никиты Лани некого, потом много лет мытарился в общежитиях, в каких-то жутких местах, вроде бывших барских конюшен в районе Никитских ворот. В Москве тогда актерам давали обыкновенные подвалы. Обустраивали их по самому жалкому минимуму — и это считалось общежитием. Общежитий, в которых он жил, пока учился, было несколько. Сколько — я не знаю точно. Чуть ли не десяток в разных местах. После училища, уже актером, он снова жил в подвале, прямо за Театром Вахтангова. Потом нашел комнату на втором этаже двухэтажного деревянного сруба во 2-м Банном переулке, на отшибе, рядом с железнодорожным депо. Это, можно сказать, была его первая московская квартира. Этих квартир тоже не перечесть: и Банный переулок, и Трифоновка, и Малая Бронная, и Пушкинская улица, и Димитрова — куда я только к нему не ездил! Где мы только не встречались! Когда Кайдановский в последний раз работал в театре — во МХАТе, у Ефремова, он жил уже не в подвале, а в полуподвале. Артист главного театра страны дорос до полуподвала на улице Станиславского, напротив греческого посольства. Саша говорил: «Смотри, какие шикарные люди греки!» В трехметровый забор, огораживающий посольство, были вмурованы большие и острые осколки бутылок. Наша учеба шла своим чередом. Саша приходил к нам на студенческие концерты, я в свою очередь на его сценические зачеты и экзамены. Саша очень хорошо (для непрофессионала) разбирался в музыке.

У Кайдановского было какое-то почти интимное отношение к музыке, особенно к классике. Даже среди музыкантов редко встречается такое маниакальное желание качества. Я много раз видел его фонотеку — она была подобрана с редчайшим вкусом! Он покупал в Москве такие вещи, которые мало у кого были. Причем не просто собирал — Саша их активно слушал все время. <...> Однажды я долго объяснял Саше, как надо понимать 7-ю симфонию Бетховена. Он терпеливо слушал, ничего не говоря. А потом я смотрю — у него есть 7-я, 6-я, 5-я. Я перебрал пластинки — а у него все симфонии Бетховена, да еще в разном исполнении. Вот тогда я понял, насколько серьезно он относился к музыке. Саша потом сыграл в фильме «Жизнь Бетховена» его секретаря — Шиндлера, который спас многие произведения Бетховена. Саша считал этот фильм одним из лучших, в которых ему довелось сыграть. И эту роль, может быть, лучшей из своих работ. Он очень любил Альбинони, Иозефа Мысливечека. Саша говорил, что это замечательные композиторы. В зрелые годы ему очень нравилось, как играет Глен Гульд, поздняя, последняя запись «Хорошо темперированного клавира». Ранее он Глена Гульда избегал. Когда Саша жил в коммуналке на улице Воровского, в непосредственной близости от магазина «Мелодия», фонотека у него стала просто фантастической. Библиотеку он собрал тоже блестящую. Литературу и особенно поэзию Саша знал в совершенстве. А как он читал стихи! Такого чтения я больше не слышал. Из Сашиных студенческих работ особенно запомнились две. Сцены Гамлета и королевы (Нина Русланова) и Раскольникова и Порфирия Петровича (Володя Качан). Позже Саша сыграл Гамлета в постановке А. Полампшева в Зале Чайковского и Театре эстрады. После этого спектакля о Саше была положительная рецензия в журнале «Театр».

С кино дело у Саши, да и у его сокурсников, дальше проб пока не шло. Когда Саша перешел на четвертый курс, его взяли на работу в Театр на Малой Бронной. Наконец они с Ирой зажили в более или менее нормальных условиях общежития театра. <...> Ролей не давали. Зато свободного времени было много. И вот одна из замечательнейших женщин, каких я встречал! в своей жизни, преподаватель французского языка в Щукинском училище Ада Владимировна Брискиндова, уговорила Сашу сделать то, что он сам давно хотел сделать, но не решался. Начиная с первого курса, обсуждая любой просмотренный спектакль и с Инессой Травкиной и с Никитой Ливийским, и с кем бы то ни было, Саша менее всего говорил об игре актеров. В основном он обращал внимание на постановку спектакля. Уже тогда его в первую очередь интересовала режиссура. Саша начал делать наброски литературно-сценической композиции, основанной на книге В.В. Вересаева «Пушкин в жизни» и поэзии самого А.С. Пушкина. Ада Владимировна буквально заставила Сашу сделать на основе этих набросков сценарий выпускного спектакля. Весь первый семестр четвертого курса Саша с участием Ады Владимировны писал этот сценарий, охватывающий два первых раздела книги Вересаева — «Лицей» и «Петербург». Со второго семестра начались репетиции. В них участвовал почти весь курс. По ходу дела много менялось. Случались и конфликты, но это вещь неизбежная. Главное, что спектакль получился. <...>

После окончания Щукинского училища Сашу и Нину Русланову распределили в Вахтанговский театр. Саше предоставили «комнату», которую иначе как конурой не назовешь. Открыв входную дверь, спустившись на Три ступеньки вниз, вы оказывались в «кухне». Направо и налево стены, прямо дверь в узкую низкую комнату, которая заканчивалась окошком на уровне тротуара. И в этом театре работы тоже почти не было. Саша написал продолжение композиции по Вересаеву. Спектакль назывался «Когда постиг меня судьбины гнев...». Шел он в зале филармонии и других местах. Играли Саша, Василий Лановой и Валентина Малявина. Потом был еще один спектакль — «Как в ненастные дни». В Вахтанговском театре Саша долго не задержался и перешел во МХАТ. Общежитие МХАТа было значительно лучше, хотя помещалось в цокольном этаже. Через год Саша ушел и из МХАТа. Как он говорил: «Не для того я получил высшее образование, чтобы стоять истуканом на сцене с алебардой в руках».

<...> Нашел я Сашу через Никиту Лавинского, то есть пришел к Никите, а Саша у него. Сказал, что теперь он снимается на «Мосфильме». Я, закончив аспирантуру, вернулся в Ростов. Виделись мы очень часто. Билет Ростов — Москва в купе «Тихого Дона» стоил тогда восемнадцать рублей, а на самолете можно было долететь за девятнадцать рублей. В Ростове Саша бывал регулярно.

<...> Фильм «Жена керосинщика» Саша хотел снимать в Ростове. Он как-то обратил внимание на то, что, когда умных людей сажали в психушки, в Ростове, по главной улице Энгельса, разгуливали тихие шизофреники. <...> Кличка его была «Марсель Марсо». И вот в один прекрасный день «Марсель Марсо» появился с кошелкой, набитой камнями, у здания Ростовского обкома партии и начал бить стекла. А окна этого замечательного по красоте памятника архитектуры конца XIX века, экспроприированного коммунистами, были по размерам, как витрины в московском «Метрополе». После этого «Марселя Марсо» больше никто не видел, из-за этого случая, который Саша собирался воссоздать в своем фильме, съемки в Ростове и сорвались. Если в Московской консерватории ему разрешили разжечь костер на сцене в Малом зале, то бить стекла в Ростовском обкоме партии по второму разу да еще и снимать это (под одобрение публики) ему не позволили. И снимал «Жену керосинщика» Саша в Калининграде (Кенигсберге). Но овальное окно над парадным входом в горком, в которое герой его фильма швыряет камень, — копия окна обкомовского здания в Ростове.

http://kino-stalker.ru/2011/07/22/aleksandr-kajdanovskij-vspominaet-aleksandr-orexov/

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera