О первом и единственном моем супруге, его родителях и друзьях
Отец Саши Кайдановского Лейба Лейбович (позже Леонид Львович) родился в Днепропетровске 22 февраля 1921 года.
Родители Сашиного отца были родом из деревни Кайдаки Днепропетровской области. Оттуда, как рассказывал Леонид Львович, и происходит их фамилия. После войны Леонид Львович работал в системе МГБ, занимал должность начальника радиолокационной станции в Батайске — небольшом городке рядом с Ростовом.
В 1945 году женился на Онищук Вере Александровне. 23 июля 1946 года у них родился сын — Александр Кайдановский. В конце 1940-х годов в связи с кампанией против «лиц еврейской национальности» Леонид Львович был уволен из «органов». Он устроился работать в ростовское СМУ-12, параллельно учился заочно в Московском сварочном техникуме. Вскоре его перевели на должность начальника лаборатории, затем зам. начальника управления и, наконец, заместителя начальника СМУ-5, специализирующегося на подводной сварке. Это было последнее место его работы. В октябре 1960 года родители Саши разошлись. Леонид Львович жил с сыном в коммуналке на улице Суворова. <...>
В 1968 году Леонид Львович перенес тяжелый инфаркт, после которого врачи запретили ему работать. Два года он лечился и жил на пенсию по инвалидности, а Саша подрабатывал в отцовском СМУ во время летних каникул.
В 1970 году Леонид Львович отправился в Ленинград, в клинику сердечно-сосудистых заболеваний, к профессору Колесову. После медицинского обследования была назначена операция аортокоронарного шунтирования. <...> Операция прошла неудачно, и через десять дней страшных мучений, 2 декабря 1970 года он скончался в ленинградской клинике. Ему было 49 лет.
Леонид Львович трепетно любил Сашу. Ему очень хотелось, чтобы «Сашок» приобрел надежную профессию. С этими мыслями он отправил Сашу к своей сестре в Днепропетровск, где был сварочный техникум. Саша внял заветам отца и в 1960 году поступил в техникум. <...> Через год, летом, тайком от отца Саша подал заявление и прошел по конкурсу в Ростовское театральное училище.
<...> Комната Саши была предельно скромна: диван, несколько полок с книгами и пластинками, старая радиола, на которой не хватало нескольких ручек, и такой же старый магнитофон с большими круглыми бобинами. Еще было американское банджо, на котором Саша пробовал подбирать несложные мелодии. Одна стена комнаты была окрашена в черный цвет. На ней рельефно выступали репродукции любимых художников: Ван Гога, Модильяни. Дали. Иногда в эту девятиметровую комнату набивалось по двадцать человек. Болтали обо всем, но главной темой было искусство. <...>
Мама Саши, Вера Александровна, с 1951 по 1956 год училась в Москве, в Библиотечном институте, потом заведовала детским сектором в ростовском Дворце энергетиков, была режиссером-постановщиком театральной студии. Вспоминая это время, Саша с нескрываемым упреком говорил, что мама никогда не давала ему роле в детских спектаклях. Единственное, что ему довелось играть, — это роль зайчика в новогоднем представлении. Вера Александровна принимала упреки сына и в свое оправдание ссылалась на возраст Саши, для которого в е постановках не было подходящих ролей.
По воспоминаниям Веры Александровны, в детстве Саша мечтал стать клоуном. <...> Сашу ничуть не смущали рассказы мамы о его детских мечтах. Уже будучи студентом, мужем, отцом, он сам рассказывал о них многим из своих друзей. <...>
После развода с Сашиным отцом Вера Александровна жила в небольшой комнате двухэтажного особняка в самом центре города — на углу улиц Энгельса (Садовая) и Семашко. Это был один из самых оживленных перекрестков Ростова, и мы с Сашей часто заходили к его маме. <...>
В молодости Саша каждый год приезжал в Ростов навестить друзей и родных. <...>
Последние годы жизни Вера Александровна много страдала из-за гипертонической болезни. Она умерла 1 декабря 1990 года от инфаркта. Ее смерть была мгновенной. Похороны Саша полностью взял на себя. Во время отпевания матери в кладбищенской церкви Саша плакал. «Умерли... Отец и Мать, — сказал он после похорон и добавил, — и ничего после них не осталось». Это был последний визит Саши в Ростов.
Недавно произошло еще одно трагическое событие, потрясшее всех, кто знал Сашину семью, — умер Михаил, его младший брат. Он скончался 21 октября 2000 года в психиатрической больнице, не дожив одной недели до своего 35-летия. Причины смерти остались невыясненными.
Я познакомилась с Сашей осенью 1961 года, когда он учился на первом курсе Ростовского театрального училища. Наша встреча состоялась в народном театре Дворца культуры строителей. Режиссером был заведующий труппой Ростовского драматического театра им. М. Горького Михаил Александрович Ленский. Мы ставили пьесу А. Успенского «Девушка с веснушками». Все роли были распределены, кроме одной, — Мишки Гусева, бывшего воспитанника детского дома и друга главной героини. На эту роль Ленский пригласил Сашу. Спектакль, как это часто бывает, оказался для меня и Саши судьбоносным. <...>
После репетиций я с подругой и Саша шли домой пешком через весь город. Как прекрасны были те времена, наполненные романтикой 6о-х. Мы встречались на улицах города, в театре, кинотеатрах, в филармонии, бродили по барам и маленьким ресторанчикам, проводили вечера у художников Чарских, у Снесарева, у Гуськова или у Саши дома. В теплые майские дни отправлялись к морю — на 1o1-й километр (так называлась станция), подальше от суеты и шума гуляющих горожан.
Зимой 1964-го мы с Сашей ездили в Таганрог навестить его давнего друга — Мишу Щ. Там мы впервые познакомились с Верой Щур. Она в ту пору готовилась к поступлению в МГУ, а осенью стала студенткой факультета психологии. Кто знает, может быть, именно Вера навела Сашу на мысль продолжить обучение в Москве <...>
Вера — одна из немногих, если не единственная подруга Саши, дружеские отношения с которой были стабильными и постоянными на протяжении всех отведенных им тридцати лет знакомства. Она была очевидцем, свидетелем и участником всех крупных событий Сашиной жизни.
Не могу не вспомнить, как Саша познакомился с Евгением Гуськовым — аспирантом биофака МГУ. <...> Женя относился к Саше как к брату, а Саша гордился его умом, юмором, красотой его рук, элегантными манерами. <...>
Летом 1965-го мы с Сашей и Женя встретились в Москве. Там, у Покровских ворот, <...> они решили сакрализовать свои отношения и совершили священный обряд братания. Степень доверия Жене со стороны Саши была высочайшей. Он был посвящен в самые глубокие тайны жизни своего кровного брата.
Была у Саши в те времена и любимая (в духовном смысле) женщина — художница Ирина Алексеевна Чарская. Ему нравился тембр ее совсем юного, почти детского голоса, он восхищался ее огромными, излучающими доброту глазами, ее мудростью и талантом. В семье Чарских все были художниками. У них частенько обиралась молодежь, объединенная общим интересом к искусству. Саша среди них пользовался особым уважением.
Одаренность Саши проявлялась в ясном и непосредственном видении эстетических ценностей, удивительной способности мгновенно ориентироваться в многочисленных школах и направлениях литературы, живописи и музыки, в необычайной чувствительности к подлинному в искусстве. Бескорыстие, искренность, внутренняя честность и бескомпромиссность Саши воспринимались иногда как наивность и незрелость, но именно эти качества помогали ему отделить истинное от поддельного в искусстве. <...>
Один из Сашиных друзей, Паша, был профессиональным гитаристом. Он записал несколько аккордов для аккомпанемента, которые Саша очень быстро освоил и начал импровизировать. Пение под гитару стало еще одним увлечением Саши. У него был прекрасный голос, которым он владел в совершенстве. <...>
Когда Саша был на последнем курсе Ростовского театрального училища, его пригласили в Ростовский ТЮЗ на роль в спектакле «Молодая гвардия». У него был один выход во втором акте, но это был первый выход Саши на профессиональную сцену. После премьеры его отец, Леонид Львович, относившийся скептически к театральным занятиям сына, поверил в его способности и признал в нем актера. Лучшим из педагогов Ростовского театрального училища Саша считал Михаила Ильича Бушнова. <...>
После окончания Ростовского театрального училища Саше предложили работу в Ростовском драматическом театре им. М. Горького, но он предпочел другой вариант: поехал в Москву и подал документы в ГИТИС, Школу-студию МХАТ, Щепкинское и Щукинское училища. Начались прослушивания: первый, второй, третий туры — во всех четырех институтах одновременно. Результаты были ошеломляющими: в три из них Саша прошел по конкурсу и получил редкую возможность выбора. После недолгих размышлений он отдал предпочтение Школе-студии МХАТ. Через месяц после начала занятий стало известно, что Саша ушел из мхатовской школы. Отцу об этом сообщили сотрудники военкомата, разыскивавшие его для призыва в армию. Позже выяснилось, что он перевелся в Щукинское училище.
В ноябре Саша приехал в Ростов и внес ясность в эту историю. Оказалось, что будни легендарной мхатовской школы не просто разочаровали, но и раздражали его. Он был взбешен атмосферой менторского наставничества и поучений, призывающих его разделять существующий порядок. <...>
Он начал метаться между институтами, в которые поступал. В какой-то момент у него появилась надежда, что его переведут на второй или даже на третий курс ГИТИСа, но решение вопроса затягивалось, время шло, ждать он не мог и... перевелся на первый курс Щукинского училища.
У меня сохранилось несколько писем этого периода с его оценками собственного состояния и отношения к происходящему. <...>
Письмо первое:
«...жив... здоров. Сегодня был первый настоящий студенческий день. Прожиточный минимум — 9 коп.».
Чуть позже (16.09.65):
«У меня все нормально. Институт так себе — дерьмо. В общежитии какие-то казарменные порядки. В 1 ч ночи никого не впускают. В 11 тушат свет. Мастерство тоже ведется по непонятному принципу. Девиз: будешь внимателен — станешь гениальным актером. Глупо».
Еще одно письмо (22.10.65):
«Был в совершенно дурацком состоянии. Теперь все в порядке. Перебесился и учусь в Щукинском (перевелся), так что не волнуйся за меня, кретина». А далее новая волна переживаний: «Надо много подгонять, делать этюдики, а это просто до безобразия скучно... подыхаю». Так началось вхождение Саши в театральную стихию Москвы.
В марте 1966 года мы с Сашей поженились. Свадьба была в Ростове, в доме моих родителей. <...> Через несколько дней после свадьбы мой муж уехал в Москву, а я осталась в Ростове. Мы продолжали переписываться и общаться по телефону.
Следующая встреча новобрачных состоялась летом во время каникул, а осенью я собрала вещи и приехала к мужу. Начался московский период нашей жизни. Первое время мы жили в Дмитровском переулке. У нас была крохотная комнатка в четыре квадратных метра с большим окном, из которого отлично просматривались купола московских соборов. Потом мы перебрались в Банный переулок, в огромную комнату двухэтажного деревянного дома, почерневшего от старости, с перекошенными полами и скрипучими ступеньками. Вечерами я затапливала печь, варила макароны или картошку с тушенкой и встречала Сашу с друзьями и сокурсниками. Там я познакомилась с Иваном Дыховичным, поразившим меня своими аристократическими манерами, ослепительной улыбкой и удивительным даром рассказчика житейских историй. С Ниной Руслановой — очень яркой и самобытной натурой, подлинным самородком. С Леонидом Филатовым, которого Саша считал самым талантливым среди студентов их курса. <...>
Был еще один человек в Москве, которого Саша любил, ценил и которому полностью доверял, — Никита Лавинский, скульптор. Саша называл его «папочка». <...> Его мастерская находилась на Арбате, на улице Мясковского. Там бывали художники, артисты, музыканты, писатели, известные и неизвестные, ученые и неученые, верующие и неверующие. Все собирались за одним столом, все пили чай или вино, всем уделялось внимание, каждый получал частицу его щедрой Души и уходил, чтобы снова вернуться. Саша месяцами жил в мастерской Никиты. <...>
Я устроилась на работу в детский сад воспитательницей, Саша учился и постоянно участвовал в кинопробах. Он пробовался на роль Раскольникова, Алеши Карамазова, Голубкова в фильмах Кулиджанова, Пырьева, Алова и Наумова, но его не утверждали. Саша тяжело переживал первые неудачи в кино, особенно по поводу несостоявшейся возможности сыграть Алешу в «Братьях Карамазовых». Но он не отчаивался, наоборот, с еще большим упорством продолжал участвовать в кинопробах.
В 1967 году Сашу пригласили в Музыкально-драматический ансамбль А. Аксеновой-Арди на роль Гамлета в постановке А. Поламишева. Ему понравилась оригинальная трактовка Шекспира, и он с большим интересом работал над ролью. Премьера состоялась в помещении Театра эстрады. Спектакль произвел впечатление на публику, в кулуарах шло оживленное обсуждение, мнение зрителей было неоднозначным.
Журнал «Театр» опубликовал положительную рецензию. Это была первая работа Саши с профессиональными московскими актерами и первый выход на московскую сцену.
Вслед за этим Саша получил новое приглашение — в Театр на Малой Бронной от режиссера Анатолия Эфроса. Саша с большим уважением относился к этому человеку, ему нравилась его режиссура, и он с радостью согласился. Мы переехали в общежитие Театра на Малой Бронной, и начался новый этап творческих поисков и испытаний. Утром Саша ходил на репетиции, вечером учил роли, его вводили в спектакли, но не выпускали на сцену. Так продолжалось около года. Для Саши это было мучительно и непереносимо. Он стал раздражаться, нервничать и в конце концов ушел из театра.
Еще в училище у Саши прорезался режиссерский талант. В 1966 году журнал «Москва» опубликовал роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Впечатление было сильное. Саша взял сюжет с Понтием Пилатом, написал сценарий и сделал учебный спектакль, который поставил в Щукинском училище. По-моему, получилось неплохо, во всяком случае, участники были довольны.
Вторая проба Саши как сценариста и режиссера была совместно с Адой Владимировной Брискиндовой — преподавателем французского языка в училище. Они сделали литературно-музыкальную композицию по произведениям А.С. Пушкина, посвященную лицейскому периоду жизни поэта. В спектакле участвовало около десяти студентов. Саша с большим волнением готовился к показу, тщательно подбирал музыку, костюмы для действующих лиц, а позже не без гордости рассказывал о премьере. Интерес к Пушкину не был исчерпан после первой постановки.
Работа с А.В. Брискиндовой была продолжена. В результате были сделаны еще две композиции. Вторая премьера состоялась в Музее А.С. Пушкина, в ней участвовали молодые дипломированные актеры, а третья — в зале Московской филармонии, в ней участвовали двое: А. Кайдановский и В. Лановой. Одна из этих композиций была отмечена юбилейной Пушкинской премией. <...>
В это время надвигался очередной партийный юбилей. Это событие определило выбор пьесы для учебного спектакля «Семья» И. Попова, в которой Б. Галкин сыграл В. Ульи попа, а Саша — П. Н. Дурново. В период ранней юности Саша признавал только два московских театра: МХАТ и Вахтанговский. Именно театр, а не кино он считал настоящей творческой мастерской для продуктивной деятельности актера. Он готовил себя к тяжелому труду «с утра до позднего вечера» — это его слова. Мы переехали на Старый Арбат, в отдельную однокомнатную квартиру полупустого дома, который готовили под снос. Нашими соседями были Миша Воронцов и Нина Русланова. У нас были свет, газ, вода — жить можно было. Я по-прежнему в детсаде, Саша — в новом театре. Началась повседневная работа: утром — репетиции, вечером — спектакли. Появились первые роли в Театре Вахтангова, типа «кушать подано» или голос за сценой. В кино он сыграл несчетное количество белых офицеров в эпизодах и массовых сценах.
В 1970 году вышел двухсерийный телевизионный фильм «Драма на охоте» по А. П. Чехову с Сашей в одной из главных ролей. Он сыграл графа Карнеева. Это была первая значительная роль на телевидении. После премьеры герои фильма решили отпраздновать это событие в ресторане. Банкет чуть не закончился для нас с Сашей настоящей драмой. Он подрался с человеком, который оказался ветераном войны. Саша был судим и осужден на два года условно. От сурового наказания, которого требовал прокурор, его спасли мама — Вера Александровна, очевидная беременность жены и Михаил Александрович Ульянов, который выступил в суде как общественный защитник. В том же году у нас родилась дочь Дарья. Саша был счастлив, но семейные заботы не вписывались в его жизненный сценарий. Началась эпоха кино: съемки в Москве, Ленинграде, других городах. Вскоре появились новые фильмы с участием Саши — «Пятнадцатая весна», «Игрок», «Четвертый», «Дети Ванюшина», «Свой среди чужих, чужой среди своих». Фильм Н. Михалкова принес Александру известность. Его стали узнавать на улицах.
http://kino-stalker.ru/2011/07/24/aleksandr-kajdanovskij-vspominaet-irina-kajdanovskaya-2/