<...> Нынешнее пристанище Вероники Витольдовны Полонской — Дом ветеранов сцены, две маленькие комнатки вроде каюты корабля. На стенах крохотной гостиной — фотографии: жизненная история хозяйки дома и отчасти история нашей литературы, с ее трагическими катаклизмами. Вот красивый мужчина и прелестная девчушка в матроске, с бантом в кудрявых волосах. Витольд Полонский, один из «королей» русского дореволюционного кинематографа, чья звезда сверкала в начале века рядом с именами Веры Холодной, Веры Каралли, Владимира Максимова.

— Сколько Вам лет на этом снимке, Вероника Витольдовна?

— Восемь... Нет, семь. Все уходит из памяти, даже названия картины уже не вспомнить. Осталось только воспоминание о какой-то красивой белой спальне, где я играла с папой, а нас в это время снимали в кино.

— Вы боялись камеры?

— Нисколько. У меня были и другие детские роли. Потом меня уже не приглашали — отец умер, и все кончилось. Я ведь и фильмов с его участием почти не видела, только «Клару Милич» по Тургеневу.

Об отце мне рассказывала мама, Ольга Гладкова, актриса из Малого театра, она тоже играла в кино. По ее словам, манера игры у отца была, можно сказать, современной: очень скупое выражение чувств, любовь к подтексту, никогда он не рвал страсти в клочья, как ни модно это было в то время.

Витольд Полонский, актер Малого театра, появился на съемочной площадке, приглашенный режиссером Алексеем Чардыниным [Прим. ред.: ошибка автора – Петром Чардыниным] на роль Андрея Болконского в экранизации «Войны и мира».

Рука у Чардынина оказалась легкой — с тех пор Полонский снимался из фильма в фильм.

Он умер, когда Веронике (дома ее звали Норой, в честь любимой ибсеновской героини) было немногим больше десяти. <...>

Лындина Э. Та самая Вероника Полонская // Советский экран. 1990. № 13. С. 26-27.